Новый круг поискового марафона Джон Ванденберг начал со встречи с миниатюрной женщиной Лилей, которая пришла на свидание с маленькой дочкой, и Джон Ванденберг был поражен как хрупкостью и красотой Лили, так и открытостью и энергией расшалившегося за столиком ребенка. Но несмотря на то, что в первый же вечер Лиля и Джон говорили, как близкие люди, перенесшие одно и то же горе — у Лили, как и у Джона, недавно умер отец, смерть которого она тяжело перенесла, — несмотря на то, что иногда Джон Вандерберг украдкой ловил на себе взгляд Лили, и взгляд этот был как раз таким, каким он хотел бы, чтобы на него смотрела влюбленная в него женщина, Джон все же встретился с Лилей всего три раза, а потом встречи прекратил.
Джон Вандерберг знал, что в ситуации повышенного предложения никогда не следует спешить, но в глазах Лили он чаще видел мрачное отчаяние и тревогу, причин которых не мог толком понять: на все его вопросы Лиля отвечала что-то неохотно и сбивчиво о болезни дочки, о неопределенной ситуации с работой, о проблемах с соседями. Позвонив в Америку, Джон получил у сестры-доктора Карен вполне благоприятный современный прогноз на указанную Лилей болезнь, Карен не могла разъяснить ему возможные проблемы с соседями, и несмотря на экономическое состояние России, Джон видел на улицах много улыбающихся, счастливых людей, поэтому, здраво рассудив, что не резон ему выбирать в жены человека с угрюмым и беспокойным характером, Джон Ванденберг решил продолжить свой поиск.
Следующую девушку, которой Джон готов был вверить свою судьбу, привела в агентство ее мама, а девушка, хоть и была учительницей младших классов и пришла на встречу с Джоном самостоятельно, все же, рассказывая о работе с детьми, об играх, в которые она с ними играла, о поделках, которые она с ними мастерила, она и сама казалась застенчивым ребенком, который, смущаясь, все же рад впустить взрослых в свой мир. Когда Джон спросил ее о возможном отъезде в Америку, девушка сначала испугалась, потом, внезапно расхрабрившись, согласилась, но, как истинно послушный ребенок, скоро написала Джону, что не покинет любимый город, потому что ее внезапно узнавший обо всем отец устроил им с мамой скандал.
Джон не удивился: в глазах девушки-учительницы он не видел ничего, кроме робкого сомнения, не пора ли, как и другие, приобщиться к миру взрослых. В глазах следующей девушки, с которой свела его судьба, и с которой он провел неделю в доме ее родителей в маленьком городке на Волге, Джон прочитал желание найти в нем, Джоне Ванденберге, что-то такое, чего в нем, скорее всего, не было, и определения чему он даже не знал. Джон не мог предполагать, что в глазах девушки с Волги была тоска русского человека, не нашедшего еще свое счастье, тоска из-за несовершенства личной жизни, жизни страны, и жизни вообще. Эту же тоску Джон Ванденберг видел в ее глазах, когда она играла на подаренной им гитаре и пела слабеньким пронзительным голоском непонятные Джону заунывные песни, или когда пила вечерами красное вино, большой любительницей которого была, или когда отрицательно качала головой, слушая мать, кивающую на Джона и внушающей дочери что-то умное.
