успех в этой борьбе, имеют двойное утешение, приобретя вместе с победой также и свободу от всех несчастий; а побежденные, они получают для себя утешение, что не добровольно пошли за худшей участью. Те же, кто мог бы и без всякого сражения стать свободными, вступают в борьбу, чтобы еще больше усилить свое рабство, даже в случае победы, если бы это и произошло, обманываются в самом важном для себя и, выйдя из этой войны в худшем положении, чем им думалось, ко всякому другому своему злосчастью прибавят еще печальное сознание потерянных надежд. Передай это неаполитанцам от моего имени; находящимся же здесь готам мы предоставляем на выбор или вместе с нами на все остальное время служить великому государю, или, не испытав никакого зла, вернуться прямо домой. Но если они вместе с вами отвергнут все эти предложения и осмелятся поднять оружие против нас, то и нам придется по необходимости с божьей помощью поступить со всяким, кто нам встретится, как с врагом. Если же неаполитанцы пожелают стать на сторону императора и таким образом избавиться от тяжкого рабства, то я даю гарантии и ручаюсь вам, что с нашей стороны будет сделано то, в надежде на что недавно перешли на нашу сторону сицилийцы, и они до сих пор не имели основания сказать, что наши клятвенные обещания оказались ложными». Вот что Велизарий велел Стефану объявить всенародно. Частным образом он обещал ему великие блага, если он сумеет склонить неаполитанцев на сторону императора. Вернувшись в город, Стефан объявил о словах Велизария и высказал сам мнение, что бороться с императором – дело опасное. Вместе с ним совместно действовал Антиох, родом сириец, который уже давно жил в Неаполе, ведя морскую торговлю, и пользовался здесь большой славой за свой ум и честность. Но там были два ритора. Пастор и Асклепиодот, очень чтимые неаполитанцами, оба очень дружественные готам и менее всего желавшие изменения настоящего положения. Оба они, задумав поставить переговоры в затруднительное положение, убеждали народ [45] предъявить Велизарию много больших требований и взять от него клятвенное обещание, что они будут немедленно выполнены. Написав на листе список всех этих требований, таких, что никто даже и не думал, чтобы Велизарий их принял, они дали их Стефану. Когда он опять пришел в императорский лагерь, он показал вождю это послание и спросил, угодно ли ему выполнить все те требования, которые выдвигают неаполитанцы, и в этом дать клятву. Велизарий обещал, что выполнит для них все это и отправил его назад. Услыхав об этом, неаполитанцы уже были готовы принять условия и с возможной поспешностью предложили императорскому войску войти в город; они были убеждены, что лично для них не будет ничего неприятного; в этом для них достаточным являлся пример сицилийцев, которые недавно сменили тиранию варваров на подчинение императору Юстиниану, благодаря чему им действительно удалось стать свободными и избавиться от всяких тягот. И с большим шумом они бросились к воротам, чтобы их открыть. Готам все то, что происходило, не доставляло большой радости, но они, не имея возможности этому помешать, держались в стороне. Тогда Пастор и Асклепиодот, созвав в одно место народ и готов, сказали следующее: «Что простые горожане на первое место ставят себя и свое спасение, это вполне естественно, особенно, если не посоветовавшись ни с кем из первых лиц города, они сразу самостоятельно постановляют решение о делах, касающихся всех. И пока еще не грозит нам вместе с вами общая гибель, мы считаем необходимым, как это велит нам наш долг любви к родине, дать следующие указания. Мы видим, граждане, что вы всячески стремитесь передать и самих себя и город Велизарию, который обещает вам целые горы всяких благ и готов в подтверждение этого принести самые торжественные клятвы. Конечно, если он может обещать вам и то, что он достигнет победного успеха в этой войне, то никто не стал бы возражать, что согласиться на его условия для вас выгодно. Не сделать всего, что может быть приятным для будущего господина, конечно
