Филипп рассмеялся, и пока доктор хлопотал над его головой, он дал ему подробнейший отчет о своей встрече с Де-Баром. И только несколько часов спустя, когда индеец ушел, и они, поужинав, сели к гудящей печке и мирно закурили, ему пришло в голову, не слишком ли он был откровенен. Редко приходилось встречать Филиппу человека, который бы произвел на него такое приятное впечатление, как маленький доктор.
Он рассказал ему все свои похождения, задавал тысячу вопросов о жизни в Чикаго. Он установил, что доктор знает Чикаго еще лучше, чем он сам, что он знаком со многими его знакомыми и живет в шикарном квартале. Однако доктор избегал говорить о себе и своих делах и ловко переводил разговор на другую тему, когда Стил хотел что-нибудь выяснить.
Было уже поздно, когда Филипп встал и предложил идти спать. Он посмотрел своему собеседнику в лицо и рассмеялся.
— Боффин, Боффин, Боффин, — пропел он. — Странно, что я никогда не слышал вашего имени в Чикаго, доктор. Какого черта вас занесло сюда?
В его глазах светился откровенный вызов. Доктор слегка наклонился к нему, как бы собираясь заговорить, но сдержался, несколько секунд его смеющиеся глаза смотрели прямо, и когда он, наконец, нарушил молчание, на его щеках вспыхнул тот самый нервный румянец, который Филипп заметил раньше.
— Я знаю вашего отца, — сказал он тихим голосом, — Я знаю его хорошо, и я, разумеется, читал все, что писали газеты о вашем разрыве с обществом и отъезде в Южную Америку. Я думаю, вы человек честный.
Филипп удивленно посмотрел на него.
— Если бы я этого не думал, — продолжал доктор, грея руки над печкой, — я последовал бы вашему предложению и лег бы спать. Но я верю в вашу честность и расскажу вам, почему я здесь. Если вы дадите мне слово молчать. Я это сделаю из эгоистических побуждений, так как рассчитываю на вашу помощь. Но дальше вас это не должно пойти. Подходит вам это условие?
— Я не злоупотреблю вашим доверием, если вы только не убили кого-нибудь, — рассмеялся Филипп, набивая трубку. — В этом случае рекомендую вам ничего не рассказывать, а то мне придется арестовать вас.
Он не заметил, что румянец на лице доктора стал еще ярче.
— Ладно, — сказал доктор, — садитесь, Стил. Итак, решено, вы будете помогать мне. Прежде всего я считаю нужным признаться вам, что меня зовут не Боффин, а Мак Джил-Дудлей, Мак Джил, профессор невропатологии и психиатрии.
Филипп чуть не уронил свою трубку.
— Батюшки! Вы — автор… — Он замолк, парализованный изумлением.
