— Уходим, — мрачно сказал Коплан.
Якобсен сел за руль, быстро задним ходом выехал из окруженной скалами лощины, потом, развернувшись, погнал «крайслер» по дороге, по которой они приехали.
— Система не сработала первый раз, — признался он чуть позже, явно обескураженный. — Этот тип точно был из Второго бюро. Что вы об этом думаете?
— Я? — переспросил Коплан угрюмо. — У меня нет на этот счет никаких идей. Зачем французской разведке интересоваться вашими делами?
— Да, верно, вы у нас новенький, — признал скандинав. — Так вот: запомните, что у французской разведки есть очень веские причины заниматься нами. Я думаю, что мы являемся кошмаром для ее руководства.
— Кроме шуток? — произнес Франсис. — А почему?
На лице Якобсена появилась двусмысленная улыбка, когда он поворачивал «крайслер» на шоссе Хомс — Дамаск.
— Во-первых, потому...
Он замолчал, вдруг испугавшись своей далеко зашедшей откровенности. Затем, уже менее возбужденным тоном, заговорил снова:
— Хм... Халати расскажет вам сам, если сочтет нужным. А во-вторых, потому что мы уничтожили уже полдюжины их агентов, брошенных по нашим следам.
Наконец, вместо заключения, он проронил:
— И будьте уверены, что сегодняшний был не последним.
Заехав в «Нью-Семирамис» за Клодин, Коплан и Якобсен приехали к Зайеду Халати. Их проводили в рабочий кабинет сирийца, и тот прежде всего спросил Якобсена о результатах допроса похищенного агента.
— Нам не удалось из него ничего вытянуть, — пожаловался недовольный скандинав. — Он предпочел сгореть, но не раскрыл рта.
Халати раздраженно ударил кулаком по краю письменного стола.
— Это невероятно! — воскликнул он. — Вы все-таки должны были вырвать у него хоть какую-нибудь информацию. Надо было узнать, откуда он получил мой адрес.
— Я понимаю, — согласился Якобсен. — Но парень оказался очень упрямым. Кроме того, он над нами насмехался.
Он вздохнул, достал из карманов то, что взял у француза, и выложил всю добычу на стол.
— Вот, — сказал он, — все бумаги, что были при нем. Может быть, вы что-нибудь сможете по ним узнать. По-моему, этот парень работал во Втором бюро: он это фактически признал.
Сириец сгреб документы и сунул их в ящик.
— Я посмотрю это позже, — заявил он язвительным тоном. — В следующий раз постарайтесь быть половчее.
Коплан, молчавший до сих пор, спокойно сказал:
— Если подобная история повторится, доверьте пленного мне. На мой взгляд, способ сожжения рук ничего не стоит: сначала тип считает, что речь идет об обычной угрозе, и не сдается. Потом, когда он понимает, что с ним не шутят, уже слишком поздно: у него такие боли, что, даже если бы он и захотел говорить, он не в состоянии это сделать.
