Редниц лишь усмехнулся. Он поднял мяч и бросил его Меслеру. Разминка могла тем самым начаться.
— А все же, — спросил Меслер, — что же нового в Риальто?
— Поразительная штука! — заверил Вебер. Но под испытующим взглядом Редница добавил: — Насколько я в курсе дела. Однако можно сказать с абсолютной уверенностью: бабы творят что-то уму непостижимое!
— А они и всегда такие, — сказал Меслер со знанием дела. — А каких баб ты имеешь в виду?
— Да тех, что здесь, в казарме! — ответил Вебер. — Рассказывают, что они совсем нагишом разгуливают по территории.
— Скорее всего лишь в душевом помещении, — высказал свое мнение Редниц, приглушая страсти. — Где же еще?
— Не говори, — ответил Вебер. — В подвале помещения штаба — на коммутаторе, как мне кажется. Табунами. По меньшей мере трое. Если не пятеро. И они, насколько мне известно, набрасываются на кого угодно. Дальнейшую информацию об этом я еще получу. Что, приятели, рты-то пораскрывали?
— Друзья! — проговорил Меслер почти торжественно. — Это требует нашего немедленного вмешательства. Предлагаю провести совместную разведку боем сегодня же ночью.
— Продолжайте без меня, камераден! — крикнул капитан Ратсхельм фенрихам.
— Мы вполне справимся со своей задачей, — заверил его Хохбауэр. — Поскольку благодаря господину капитану победу у нас им уже не вырвать. — Несколько фенрихов кивнули утвердительно головой.
Капитан Ратсхельм набрал достаточно очков. Но другие игроки тоже имели право на успех, а он не был человеком, который не пожелал бы им этого. Кроме того, он немного устал. Он тяжело дышал и испытывал легкое покалывание в правом бедре — по-видимому, последствия тяжелых времен на передовой. Капитан отошел на заднюю линию, однако не настолько далеко, чтобы мешать фенрихам Меслеру, Веберу и Редницу, и вместе с тем достаточно близко, чтобы наблюдать за Хохбауэром.
Фенрих Хохбауэр, по мнению Ратсхельма, был сделан как раз из того материала, из которого готовят офицеров. В нем уже сейчас видна была личность с четко работающим мышлением, полная энергии и выдержки, обладающая чувством собственного достоинства и волей, умело применяющаяся к обстановке и людям. Короче — Хохбауэр был прирожденным командиром. Некоторая юношеская жесткость со временем пройдет, что же касается несколько болезненно проявляющегося иногда идеализма, то его можно направить в нужное русло.
Ратсхельм посмотрел в сторону учебных подразделений «Г» и «И». Там наблюдалась обычная картина: обер-лейтенант Веберман без устали описывал круги вокруг своего стада фенрихов, подобно овчарке; лейтенант же Дитрих выбрал такую позицию, с которой ему были бы хорошо видны действия всех его подчиненных. Оба они хотя и работали различными методами, но добивались одинакового результата: постоянно держали своих фенрихов в напряжении, но сами не принимали участия в их занятиях и не являли собой образец. Поэтому на них были надеты теплые тренировочные костюмы, тогда как Ратсхельм, будучи непосредственным участником игр, был одет легко.
