— Откуда тебе знать, что такое грязная игра, — крикнул он Хохбауэру, — если ты не знаешь, что такое чистая?
Хохбауэр хотел было рвануться вперед. Потом оглянулся на капитана, все еще потиравшего висок. Однако это не помешало ему сделать то, что он считал своим долгом спортсмена.
— Вебер, — строго заявил капитан Ратсхельм, — я не потерплю никаких столкновений во время игры. Вы дисквалифицируетесь.
Вебер неуклюже направился к Редницу и Меслеру.
— Алло, спортсмены, вы слышали — я дисквалифицирован. Неплохо, а? Превосходный номер, чтобы немного отдохнуть. Возьму себе впредь на вооружение.
— Да, — отозвался фенрих Меслер, — если твоему приятелю Хохбауэру приходится выбирать между тобой и капитаном, ясно, кого он предпочтет.
— Ерунда, — великодушно заметил Вебер. — Главное, что я залепил Ратсхельму по башке весьма спортивно, приятели. А результат? Я наконец-то могу отдохнуть.
— Но все-таки, — осторожно напомнил Редниц, — Хохбауэр сказал, что ты играл грязно.
— Так оно и есть, — без стеснения согласился Вебер, — в таких ситуациях я всегда так поступаю. Но только никому из этих невежд я об этом не скажу ни слова.
Таким уж был фенрих Вебер, по имени Эгон. Нравом своим он напоминал собаку из мясной лавки — был невозмутим и обезоруживающе чистосердечен. Едва ли у него были какие-нибудь слабости. А в служебном отношении у него и вовсе не было недостатков. Он слыл дельным солдатом.
— Может, сыграем партию в медицинбол? — предложил он.
Меслер и Редниц поддержали его идею. Медицинбол давал им прекрасную возможность размяться — можно было согреться, не напрягая особенно сил. Эта игра не очень-то отличалась от веселых детских игр.
Трое фенрихов отошли в сторону от команд, играющих в итальянскую лапту. На это никто не обратил внимания. Ратсхельм был все еще в центре внимания и играл с полной отдачей. Он подавал пример и был уверен, что все ему должны следовать. Комплексом неполноценности он не страдал.
— А вы слышали новость? — поинтересовался фенрих Вебер.
— А что может быть нового, — спросил, улыбаясь, Редниц, — кроме того, что ты грязно играешь, по мнению твоего друга Хохбауэра?
— Да что там, — отмахнулся Вебер добродушно, — я же ведь знаю абсолютно точно, что ты терпеть не можешь этого Хохбауэра по каким-то там причинам.
— По достаточно веским причинам! — вставил Редниц. — И ты знаешь, что я имею в виду.
— Дружище! — сказал Вебер невозмутимо. — Я нахожусь здесь, чтобы закончить курсы, а не для того, чтобы изображать из себя слишком-то порядочного человека. Что касается меня, то здесь каждый может быть или святым или же отправиться в могилу; главное: я буду офицером. Все остальное для меня — чепуха!
