— Мистер Джерард, — беспомощно сказала она, — я действительно не могу поверить, что джентльмен, подобный вам, не знает, как ухаживать за леди.
Его рука пробежала по пухлой поверхности софы. Он оперся на нее, как будто желая встать, но опустился обратно с гримасой боли.
— Я не знаю, а почему вы думаете, что я должен это знать?
— Вы не должны думать… я не хочу вас обидеть. Только… Вы очень красивый джентльмен…
Он посмотрел на нее так свирепо, что она не закончила.
— Ей все равно, как я выгляжу, благодарю бога, — прошептал он, как будто был горбуном на ступенях Собора Парижской Богоматери.
Леда подумала о том, все ли леди столь же слепы, сколь леди Кэтрин. Он был великолепен, даже когда погружался в мрачное раздумье, теребя свою повязку, — сам
Гэбриэль, которого вдруг осенили темные невидимые крылья печали.
— Это очень важно для меня, — сказал он неожиданно. — Я просто не знаю, с чего начать.
— А она знает о ваших намерениях?
— Конечно, нет. Она слишком молода и относится ко мне, как к брату.
Леда позволила себе криво усмехнуться:
— Скорее, как к дяде, мне кажется.
— Вы считаете, я слишком стар для нее? — глухо спросил он.
Ручка Леды начала что-то чертить во вновь открытом блокноте.
— Нет, сэр. Конечно, нет.
— Мне еще нет тридцати. Я точно не знаю. Двадцать семь или двадцать восемь.
Она закусила губу, ее голова все еще склонялась над страницей.
— Я не думаю, что это важно.
— Я бы подождал, пока она станет старой, но боюсь… — неожиданно он не закончил фразы и забарабанил пальцами по софе. — Но ей достаточно лет, чтобы ею мог заинтересоваться один из этих чертовых английских лордов.
Леда скривила губы.
— Я уверена, что вам не стоит прибегать к грубому языку в ее присутствии. Простите!
— Простите!
Он встретился с ней глазами и тут же отвернулся, не желая выдать готовое выплеснуться чувство.
Леде начало казаться, что он боится ее, а не этих абстрактных английских лордов. Нет, эту беседу трудно назвать нормальной — он смотрел на Леду только урывками, и каждый раз, когда встречал ее взгляд, на его лице читалось все более сильное напряжение. Смущение? Конечно, сама тема того заслуживает, но было еще что-то — непонятное, неопределенное. Леда ощущала некоторую болезненность, ее пальцы начали подрагивать. Она капнула чернилами на страницу, и чем быстрее расползалась клякса, тем ниже склонялась ее голова.
Установилась напряженная тишина, полная тайны и неясных догадок.
— — Она — наследница, — сказал он слабым голосом словно желая восстановить нить беседы.
