— Коридор мыть, — ответил Сергей. — На мокром работать нельзя. Техника безопасности не позволяет. Впрочем…
Он присмотрелся к внутренностям щита. Некоторые провода были обгрызены, где-то скопился мусор, который запасливое животное натаскало за зиму. Именно этот хлам и стал причиной замыкания.
Иванов осторожно вымел крысиное гнездо.
— Чего теперь? — спросил Иван.
— Теперь ты идешь переодеваться. А когда пол высохнет, придешь делать профилактику. В качестве трудовой дисциплины. Все понятно?
— Все.
— И замечательно.
Сергей, оставляя мокрые следы, направился в раздевалку. Следовало переобуться. По холоду недолго было и простудиться.
В раздевалке сидел Герзон.
— А! — воскликнул кочегар. — Моя милиция…
— Пошел ты, — беззлобно ответил Иванов. — Лучше угля бы подбросил. Холодина же невообразимая!
— Угля! Фиг вам. Я, может быть, скоро уволюсь…
— Ты? Не смеши людей. Ты вечный. — Сергей вытащил из шкафчика запасную обувь. — Типа вечный жид.
— Иванов, ты… — Герзон попытался встать, но не получилось. — Ты пещерный антисемит. Как все Ивановы. Я тебе точно говорю…
— Да ладно, — отмахнулся Сергей. — Я знал одного газетного редактора. У него была на редкость еврейская фамилия. А псевдоним, которым он периодически подписывал свои статейки, был — Иванов.
— Так то псевдоним! А ты антисемит. Пещерный.
— Тогда ты кто? Пещерный семит?
Герзон тяжело вздохнул.
— Уволят тебя. За пьянство на рабочем месте.
Кочегар фыркнул:
— Щас! Уволят! Они ж тут замерзнут все, на хрен. И потом… — Он прижал палец к губам. — Тихо… Наш генеральный кто?
— Кто?
— Ну, кто?!
— Самуил Яковлевич Визгенштейн.
— Вот! — Герзон ткнул пальцем в потолок.
— Удивил! — саркастически скривился Иванов.
— Не веришь, не надо. А я увольняюсь.
— Да? — Сергей присел рядом. — И куда пойдешь? Эмигрируешь?
— Сам ты… Я патриот, я родину люблю. Вот мне в ящик упало. Смотри.
И кочегар протянул Иванову скомканный листик.
«Только для сумасшедших! Если вы ненавидите весь этот сучий, продажный современный мир и особенно рыночные отношения…» — было написано крупными черными буквами на листке.
Из статьи «Опасность сильной России»:
«Ядерный козырь — единственный, которым располагает Россия в игре с зарубежными партнерами… Что остановит ее от военной экспансии против соседних государств? Не случайно же с таким упорством развивается тезис о необходимости защиты русскоязычного меньшинства в бывших советских республиках».
Василий Иванович Завода был художником. И еще убежденным националистом. Не из тех, которые пьяно болтают на кухнях, и не из тех, которые бреют затылки и как угорелые носятся бить морду кавказским торгашам на рынок. Василий Иванович был идеологически грамотным националистом. Он не стремился непременно доказать превосходство одной нации над другой или неким множеством других. История убедительно доказывала, что такая политика не приводит ни к чему, кроме катастрофы. Однако признавать всеобщее равенство и братство Василий Иванович тоже не спешил. Более того, он считал, что такая идеология в будущем приведет к катастрофическим последствиям. Может быть, не таким явным и однозначным, но очень и очень разрушительным.
