— Буду вам благодарен. Готов знакомиться со всеми, кто думает так же, как вы…
Агнесс Смедли встретилась с японским журналистом Ходзуми Одзаки несколько месяцев назад в книжном магазине на одной из улочек французского сеттльмента. Рылись в книгах у одной полки, заговорили о китайской живописи, и новый ее знакомый обнаружил большие познания, отличное понимание национального искусства Китая. Оказалось, что он читал книги Агнесс Смедли и намерен перевести кое-что на японский язык.
— Вы несомненно понравитесь друг другу, — сказала Смедли.
Вскоре Агнесс позвонила Ходзуми Одзаки и пригласила его пообедать вместе с приехавшим недавно в Шанхай иностранным корреспондентом.
Встретились они в гостинице «нашего контрабандиста», на верхнем этаже, в ресторане с красными, цвета счастья, стенами, расписанными золотыми драконами.
Не было ничего примечательного ни в том, что за одним столом сошлись коллеги-журналисты, ни в том, что американка Смедли представила японскому журналисту своего хорошего знакомого. Но именно в этот день произошло событие, которое принесло в дальнейшем столько неожиданных огорчений многим разведкам мира. Встреча в ресторане гостиницы Сашэна положила начало большой дружбе и совместной работе двух ненавидящих войну людей — Рихарда Зорге и Ходзуми Одзаки.
Одзаки и в самом деле был похож на простого солдата своим прямоугольным лицом, зачесанными назад густыми черными волосами и желто-зеленым кителем, который он носил летом. Но лицо у него было очень бледное — результат непрестанного пребывания в четырех стенах, без свежего воздуха, за работой, за книгами.
— Одзаки-сан, ну когда вы смените свою униформу! — воскликнула Смедли, когда Ходзуми подошел к их столу. — Мечтаете быть солдатом?
— Из меня выйдет плохой солдат. Я предпочитаю быть хорошим журналистом…
— Я думаю точно так же, — вступил в разговор Рихард. — Агнесс, может быть, вы нас все-таки познакомите?
Поначалу Одзаки был сдержан, но к концу обеда разговорился. Речь зашла о политической обстановке в Китае.
— Экономический кризис захватил и Японию, — говорил Одзаки. — В Токио наши дзайбацу — промышленники-монополисты — намерены поправить свои дела за счет Маньчжурии. Японские капиталовложения непрерывно растут и составляют здесь уже полтора миллиарда иен. Это совсем не мало. Теперь в Маньчжурии почти все иностранные капиталы принадлежат Японии. Исключение составляет только Китайско-Восточная железная дорога, которую построили русские. Но это всего какая-нибудь четвертая часть иностранных вложений, остальной капитал, повторяю, принадлежит нам, японцам… Но вы ведь знаете, что вслед за капиталом маршируют солдаты. Я не думаю, что политическая обстановка в Китае разрядится в ближайшее время. Скорее наоборот — взрыв поезда Чжан Цзо-лина только начало событий. Я уверен, что Доихара был причастен к этому политическому убийству… Вы знаете Доихара, Агнесс-сан? Он был советником при маршале Чжан Цзо-лине. И еще Итагаки… Эти люди не появляются случайно на горизонте и не исчезают раньше времени. Сейчас они постоянно курсируют между Токио и Мукденом.
