— Звучит как любовная песнь. — Клауди понизил голос, глянул на уголок Райана. — А его мать ты видела?
Незнакомка постаралась сохранить безразличное лицо.
— Видела.
— И как она?
— Она жива.
Клауди приподнял бровь, но ничего не успел сказать — засвистел чайник. Старик быстро сдернул чайник с огня, чтобы не разбудить Райана. Сыпанув растворимый кофе и сухие сливки в треснувшую кружку с надписью «ЛУЧШАЯ В МИРЕ БАБУШКА», он сел напротив гостьи.
— Плохо, да?
— Хочешь прямой ответ?
— А у меня есть выбор?
Незнакомка запустила пальцы в волосы, и на долю секунды Клауди увидел ее невероятную усталость. Как бывает у ветеранов окопной войны.
— Думаю, я могла бы ее забрать у Эшера. Но если правду сказать — это может оказаться без толку. Она в тяжелом трансе. Плюс он ее наверняка накачал лекарствами — и не обычной уличной дрянью. На него работает бокор.
— Кто?
— Колдун-вудуист. Сволочной гад по имени Обиа, который ходит с мачете. Бывший тонтон-макут. Мерзкая рожа.
Клауди побледнел, и кружка в его руке чуть дрогнула.
— Знаю я этого сукина сына. Но при чем тут лекарства?
— Эшер держит Никола на зомбийной пыли.
— Зомбий... а, ладно! Ты меня разыгрываешь?
— Слушай, ты живешь в округе, где кишат живые мертвецы, и не можешь поверить в зомби? Но это все не так, как в кино. Колдуны используют для этого вытяжку из иглобрюхих рыб.
Эта дрянь — нейротоксин. Обычное действие — паралич, когда сердце не может биться, и дышать ты не можешь. Но в должных дозах это мощный наркотик, который в определенных обстоятельствах можно применять для приведения человека в состояние, сходное со смертью.
Допустим, бокор схлестнулся с каким-нибудь хмырем и наложил на него заклятие при всем народе. Потом он втихаря подсыпает бедному хмырю зомбийную пыль в овсянку. Следующее, что мы имеем, — это мертвый хмырь, но он не совсем мертвый, а только с виду. Бокор тащится на кладбище, выкапывает хмыря из могилы и дает ему антидот. И что ты видишь? Идет мертвец, хотя на самом деле он и не мертвец. Но он уже зомби.
Обычно у них чертовски сильные мозговые поражения от кислородного голодания под землей, так что они оказываются туповатыми — да чего там, в доску тупыми! Ни боли не чувствуют, ни говорить толком не могут. Единственное, чего они хотят от жизни — если это еще можно назвать жизнью, — жратвы и зомбийной пыли. Я думаю, это для них единственные оставшиеся удовольствия. И ради этих двух вещей они готовы на все. А так как зомбийная пыль есть только у бокора, они становятся его рабами на остаток его или своей жизни — что раньше кончится.
