Пока профессор говорил, Холмс ходил взад и вперед по комнате. Я заметил, что он курил одну сигарету за другой. Очевидно, он разделял пристрастие нашего хозяина к сигаретам, присланным из Александрии.
— Да, сэр, это ужасный удар, — сказал профессор. — Вот там, на маленьком столике, груда бумаг, это мой «magnum opus». Анализ документов, найденных в коптских монастырях Сирии и Египта. Это серьезнейшее исследование основ вновь открытой религии. Мое здоровье так плохо, что я не знаю, смогу ли я теперь закончить мой труд без помощника, которого я так неожиданно лишился. Ой-ой-ой, мистер Холмс! Да вы, я вижу, еще более отчаянный курильщик, чем я!
Холмс улыбнулся:
— Да, я знаток табака, — сказал он, беря четвертую сигарету из ящика и зажигая ее от окурка предыдущей. — Не буду докучать вам расспросами, профессор Корэм, поскольку вы были в постели в момент преступления и, естественно, не можете ничего о нем знать. Я лишь задам вам один вопрос: как вы думаете, что имел в виду несчастный молодой человек, когда он сказал: «Профессор, это была „она“?
Профессор покачал головой.
— Сьюзен — деревенская девушка, — сказал он. — А вы знаете, как невероятно глуп простой народ. Я думаю, бедняга пробормотал что-нибудь невнятное в бреду, а она вообразила бог знает что.
— Понимаю. Вы сами ничем не можете объяснить эту трагедию?
— Возможно, нечастный случай. А может быть — говорю это только между нами, — самоубийство. У молодых людей всегда какие-нибудь тайные горести — несчастная любовь, о которой мы ничего не знали. И вот он наложил на себя руки. Это более правдоподобно, чем убийство.
— Ну а пенсне?
— Пенсне? Ах, да, пенсне! Увы, я всего только ученый, человек, парящий в заоблачных высотах. И я ничего не понимаю в практической жизни. Но согласитесь, мой друг, что залогом любви могут быть самые старинные предметы. Берите, берите еще. Рад, что вы оценили эти сигареты. Так вот: веер, или перчатка, или пенсне — кто знает, что может сжимать в последний миг рука самоубийцы. Вот этот джентльмен говорит о следах на траве. Но в конце концов он мог и ошибиться. Что касается ножа, то ведь он мог отлететь в сторону, когда несчастный молодой человек рухнул навзничь. Возможно, я сужу о деле, как ребенок, но мне кажется, что Уиллоуби Смит сам наложил на себя руки.
Эта теория, кажется, произвела на Холмса впечатление, и он продолжал расхаживать по комнате, погруженный в свои мысли, и куря одну папиросу за другой.
