Аналитик рассчитал координаты и курс «Есенина» при столкновении по фото Остина. Курс получился 40-70 градусов. Это совпадало с курсограммой «Есенина».
Таким образом, нашу сторону устраивало все, что можно было выдавить из фото Остина, кроме его утверждения, что фото он сделал ровно через четыре секунды после столкновения. Уже тридцать секунд нас устраивали. Ибо относили истинную точку встречи судов на другую сторону пролива. Подтверждением того, что фото Остина сделано не через четыре секунды, а через тридцать, являлись буруны под бортом парома, которые означали наличие значительного движения парома бортом к воде, а такое движение паром не мог приобрести за четыре секунды после того, как «Есенин» начал всаживать свой форштевень в противоположный борт парома. «Есенин» должен был вспороть три палубы парома, сплющить автомобили и упереться в жесткий корпус «Королевы Виктории», чтобы сообщить парому заметное перемещение по направлению удара.
Остин же категорически настаивал на четырехсекундном временном интервале между моментом столкновения, замеченным им по облачку пыли над судами и звуку, и моментом, когда он вскинул к глазам аппарат и щелкнул затвором.
Во время перерыва к капитану Хаустову подошел старпом «Королевы Виктории» Киронн. Николай Гаврилович заговорил первым.
– Вы когда-нибудь берете лоцманов? – спросил у Киронна.
– Мы сами лоцманы. О, поверьте, Николай Гаврилович, – сказал Киронн, – рано-поздно у нас, моряков, исчезает последний детский романтизм и последнее честолюбие. И мы делаемся готовы работать в любой луже на пароме, чтобы только видеть чаще свою семью и иметь твердый заработок. И к вам придет такое время.
– К чему вы это?
– А вот слушаю ваши эффектные слова о даче аварийного хода… Краббе дал средний назад. Вы – три раза телеграф… Но мы-то с вами, мистер Хаустов, понимаем, что можно дать малый назад, можно аварийный, но результат один. Ведь слишком мало секунд было для того, чтобы двигатель среверсировал и развил полные задние обороты. Если бы вы не дали аварийный ход, его потом, после реверса, при наличии времени, дал бы и сам Краббе. Услышал бы и увидел, что машина начинает забирать назад, и опустил рукояти телеграфа назад до конца. Я прав?
– Может быть, вы и правы, но аварийный телеграф подстегивает механика, прибавляет ему…
– …торопливости, – закончил Киронн. – А торопливость, как у вас говорят, полезна при ловле блох. Когда судно идет в узкости, самый недисциплинированный механик отработает неожиданный задний ход со всей возможной для него скоростью и четкостью. Его подгонять только вредно и, если хотите, даже опасно.
