А я так не могу, никогда не мог. Вместо этого я нашел способ притягивать мертвых, а они, в свою очередь, нашли путь ко мне. И вот сейчас в этом гостиничном номере, вдали от дома, когда я столкнулся со смертью еще одной девушки, исчезновение Кэсси Блайт снова взволновало меня. Мне захотелось позвонить Блайтам, но что я мог сказать? Находясь здесь, я ничем не мог им помочь, а оттого, что я думал об их дочери, им легче не станет. Мне хотелось быстрее уладить все здесь, в Южной Каролине: проверить показания свидетелей, убедиться в безопасности Атиса Джонса, какой бы ненадежной она ни была, — и вернуться домой. Больше я ничем не мог помочь Эллиоту. Но сейчас тело Марианны Ларуз настойчиво притягивало меня: я должен взглянуть на него, дабы понять, во что себя вовлекаю и каковы будут последствия.
Я не хотел смотреть. Я уже устал от этого.
Но все же посмотрел.
* * *
Печаль — ужасная, всеподавляющая, беспросветная печаль.
Иногда она идет от фотографии. Невозможно забыть. Образы остаются с вами навсегда. Поворачиваешь за угол, проезжаешь мимо заколоченной витрины магазина, может, мимо запущенного сада, а позади него дом, гниющий, словно больной зуб, потому что никто не хочет здесь жить; потому что запах смерти все еще царит в его стенах; потому что владелец нанял каких-нибудь рабочих-иммигрантов и заплатил по пятьдесят баксов каждому, чтобы они вычистили дом, а они использовали дрянные дешевые средства: просроченные порошки и грязные швабры, которые скорее распространяют, чем искореняют зловоние, превращая правильные по форме пятна крови в хаотичные следы полузабытого насилия, темные полосы на белых стенах. Потом они покрасили его дешевыми водоэмульсионными красками, проходясь по испачканным местам по два-три раза, но, когда краска высохла, все снова стало видно: кровавый отпечаток руки, проступивший на белом, кремовом и желтом фоне, въелся в дерево и штукатурку.
Так что владелец запирает дверь, заколачивает окна и ждет, пока люди не забудут или кто-нибудь отчаявшийся или безразличный не согласится платить значительно сниженную арендную плату. Таким образом, он хочет забыть, что произошло, поселив в дом новую семью с ее проблемами и суетой — альтернативный способ стереть то, с чем не справились иммигранты.
Вы можете зайти внутрь, если хотите. Можете показать жетон и объяснить, что это просто формальность, что старые нераскрытые дела перепроверяются через несколько лет в надежде на то, что со временем откроются новые обстоятельства. Но вам это не нужно. Вы видели, что от нее осталось на полу кухни или в саду, в кустах или в постели — там, где застигла несчастную смерть.
