Но в доме пахло мясом и жужжали мухи. А любопытство — страшная вещь.
Гарри осторожно ступал по полу гостиной, внутренне содрогаясь каждый раз, когда половица под его ногой скрипела. На кухне он нашел емкости для курицы гриль, наполненные обглоданными косточками птиц, которых, похоже, выращивают на зараженном радиоактивными отходами атолле в Тихом океане, — такими маленькими и жесткими они были. Противень с прилипшим к нему жиром стоял на плите, а плотоядные жуки копошились в плохо пахнущей подливе и сидели на крышке стоящей рядом кастрюли. Возле плиты притулился древний холодильник, ворчащий и дребезжащий, словно больной старик. Гарри протянул руку, чтобы открыть его, но осекся. Он видел свое искаженное отражение в металлической ручке. За его спиной мелькнуло что-то белое.
Он резко развернулся на сто восемьдесят градусов и набросился на ни в чем не повинные занавески. Тарелка упала со столешницы и разбилась вдребезги, приведя в ужас ничего не подозревающих жуков и заставив их броситься врассыпную. Где-то защелкал сверчок.
— Черт! — выругался Гарри и потянул на себя дверцу. Не считая пакета давно прокисшего молока, там было пусто.
В морозилке Гарри нашел мясо, упакованное в полиэтиленовые пакеты. Много мяса.
Он закрыл дверцу холодильника и вернулся назад в гостиную. Со второго этажа не доносилось ни звука.
— Эй? — позвал Гарри. — Парень, у тебя там все в порядке?
Он начал подниматься вверх по лестнице и только сейчас услышал что-то: два слова из песни, повторяющиеся снова и снова — иголка застряла в бороздке пластинки.
...все равно
...все равно
...все равно
«Элвис, — подумал Гарри. — Королю все равно».
Он поднялся на второй этаж. Перед ним оказалась спальня, но пустая, а простыни на кровати были сбиты в кучу, как их и оставил неизвестный жилец. Судя по кафельному полу, соседняя комната была ванной, но оттуда так ужасно воняло, что глаза Гарри начали слезиться. Дверь была почти закрыта. Гарри слегка толкнул ее ногой, и она медленно приоткрылась.
На унитазе сидел мужчина. Его штаны были спущены и собрались на полу вокруг лодыжек, а в руках была зажата газета. Инстинктивно Гарри принялся извиняться:
— Черт, я...
Но тут же отступил назад и зажал рот ладонью, но опоздал. Он почувствовал, как рвотные массы струятся сквозь его пальцы, потом наклонился и дал себе волю.
Мужчина был застрелен на месте, а на стене вокруг того, что осталось от его головы, красовалось кровавое пятно. Лица почти не было видно, но по отекшим ногам, седым волосам и шелушащейся коже Гарри вычислил, что ему было лет семьдесят. Его белая футболка была в пятнах пота, и кровавые пятна на плечах походили на бурые эполеты. На его коже уже темнели трупные пятна.
