В тот день он не пошел дальше.
Теперь он сидел, уставившись на одну из испорченных картин, которые были по-своему лучше, чем что-либо из того, что он делал раньше. Казалось, волны перекатываются через тела, заставляя их слегка раскачиваться; по воде и камням бежала серебряная дорожка, которую он раньше не видел, потому что до этого момента она не была видна. В действительности Джек не мог бы ручаться, что добавлял лунный свет на этой картине, да и не было луны, даже проглядывающей из-за облаков на его работе.
Или на том, что он считал своей работой.
* * *
Молох проснулся.
На какое-то мгновение он подумал в полутьме, что все еще находится в тюрьме, потому что в камере на всех вещах лежал какой-то мутный отсвет, даже ночью. Он слышал, как храпят мужчины, слышал шаги. Он поднялся с пропитанной потом подушки и провел руками по волосам, потом заметил Уилларда, который теперь тоже проснулся и смотрел на него со своего поста у окна. Шторы были опущены, чтобы никто не смог подсмотреть за ними.
Ему снова снился сон, но на этот раз в нем не было женщины, не было убийства. Он был один среди деревьев: прогуливался по заросшей лесом тропе. Опавшие листья шелестели у него под ногами, лунный свет серебрил ветви деревьев. И все же, когда он взглянул вверх, то не увидел луны, а небо было темным от туч. Перед ним простиралась тьма, разорванная только тонкими смутными очертаниями ветвей бука, которые вонзались в землю, как копья великанов.
В темноте что-то поджидало его.
Я мог бы найти это место, подумал он, этот пейзаж из моего сна. Я очень хорошо знаю его, потому что видел его каждую ночь весь прошлый год, и всякий раз он становился все более знакомым. Я знаю там все тропинки, камни, береговую линию. И только эта тьма и то, что в ней таится, спрятаны от меня.
Но со временем я и это узнаю.
Он поднялся на ноги. Уиллард остался сидеть, уставившись на него.
— С тобой все в порядке? — спросил Молох.
— Декстер не любит меня, — сказал Уиллард. — Шеферд тоже.
— Им и не надо тебя любить.
— Я думаю, они хотят обидеть меня. Молох был благодарен темноте за прикрытие:
— Они не станут этого делать. Они будут делать то, что я скажу.
— Что ты скажешь, — эхом откликнулся Уиллард. Он говорил монотонно.
— Правильно. А теперь пойдем вниз, съедим что-нибудь.
Он подождал, пока Уиллард поднимется. На минуту они оба остановились в дверях, каждый, очевидно, не желая поворачиваться спиной к другому. Наконец Уиллард вышел, а Молох последовал за ним, так же, как когда-то, при первой встрече.
