— Хорошо, — сказала она. — Я возьму аванс. Не беспокойтесь, у вас будут отличные документы, но мне надо иметь прикрытие. Если он узнает, мне придется бежать. Вы понимаете?
Мэриэнн кивнула.
— Мне нужно половину сейчас и половину потом.
Мэриэнн покачала головой:
— Я не смогу этого сделать.
— Что вы имеете в виду? Вы же сказали, что у вас есть деньги.
— Есть, но я не могу дотрагиваться до них вплоть до самого отъезда.
Карен уставилась на нее:
— Это его деньги, не так ли?
Мэриэнн кивнула.
— Вот дерьмо!
— Там более чем достаточно, чтобы покрыть ваши расходы и риск. Обещаю вам, я получу их сразу же, как буду готова бежать.
— Но мне нужно сколько-то уже сейчас.
— У меня нет половины, и даже близкой к этому суммы нет.
— Тогда сколько вы можете дать?
— Двести.
— Две сотни?!
Карен прислонилась к стене и минуту ничего не произносила.
— Давайте, — наконец сказала она.
Мэриэнн поднялась наверх и вытащила пачку купюр из единственного надежного места, в котором могла хранить их: самой середины коробки с тампонами. Особая брезгливость к этой стороне жизни жены была особенностью Молоха. Он даже не спал с ней в одной постели, когда у нее были месячные. Она передала пачку купюр по одному и пять долларов Карен.
— Не хотите пересчитать?
Карен взвесила в руке пачку:
— Я так понимаю, что здесь все, что вы сумели припрятать, правильно?
Мэриэнн кивнула, но потом призналась:
— В общем-то, я оставила себе еще пятьдесят. Но это все.
— Ну, пока этого хватит.
Она повернулась, чтобы уйти.
— Сколько это займет времени?
— Две недели. Вы сможете получить документы, когда соберетесь уезжать, а я получу остальные деньги.
— Идет!
Мэриэнн открыла дверь. Когда она делала это, старшая женщина протянула руку и погладила ее по щеке. Мэриэнн не стала уклоняться.
— Вы ведь тоже это делали, правда? — мягко сказала Карен.
— Да.
Карен улыбнулась:
— Вам надо бы поработать над техникой обольщения.
— Мне не приходилось пользоваться этим прежде, только в этом случае.
— Я полагаю, что в глубине души вы к этому не склонны.
— Думаю, так.
Карен печально покачала головой, пошла к своей машине и уехала.
* * *
Мэриэнн никогда не понимала, почему Молох хранил водительские права, кошельки, мелкие личные вещи убитых им женщин. Она подозревала, что это были сувениры или напоминания о женщинах, которым они принадлежали, своего рода памятные записки. Или же просто следствие тщеславия.
Молох никогда не рассказывал ей, чем занимается и как зарабатывает на жизнь. Когда она спрашивала его об этом в первые дни их знакомства, он назывался бизнесменом, независимым консультантом, менеджером по продажам, поставщиком. Мэриэнн была уверена, что женщины и то, что с ними происходило, были только частью того, чем он занимался. Теперь, читая о налетах на банк или магазин, она попутно замечала, что финансовые запасы ее мужа возросли. Однажды Мэриэнн услышала, что в своей машине был убит бизнесмен и у него украден портфель со ста пятьюдесятью тысячами долларов, укрываемых от налогов; сумма, примерно соответствующая этой, вскоре была положена в сумку в сарае. Потом в Алтуне исчезла молодая девушка, дочь бизнесмена средней руки. Ее тело обнаружили в котловане после того, как выкуп был выплачен, и Мэриэнн думала, что это сделал Молох. Она думала на Молоха, когда находила деньги; она думала на него, когда чувствовала запах пороха, который оставался у него на руках. Она думала на Молоха, когда обнаружила застывшие куски грязи на подошве его ботинок, аккуратно вытащила их и поместила в пакет, закрывающийся на молнию, который тоже как следует свернула и сунула в коробку с тампонами.
