– Слушай, Драбаруха, а страх – он какой на вкус?
– Если дите – сладкий, если старые – кислый или соленый. Твой сладкий был, я и подумала: дите боится чего…
– Постой-ка.
Девушка перегнулась через край кровати, пошарила внизу, вытащила сухой паек, оставшийся с зимних маневров, выковыряла из пакета плитку шоколада, отломила половину и протянула жабе. Та осторожно взяла лакомство, обнюхала, распахнула рот («Вот так ротик! – восхитилась Мари. – Чемодан!»), схватила шоколад языком и забросила внутрь. Принялась жевать, сначала медленно, пробуя, а потом все энергичней.
– Вкусно?
Драбаруха кивнула.
– Теперь тебе не надо никого пугать?
Жаба засопела.
– Не, все равно надо, – призналась она. – То ж другое. То ж конфета, а то ж еда…
– Жаль.
Драбаруха перестала жевать и подозрительно уставилась на курсантку.
– Дай-ка я угадаю, – сказала Мари. – Ты думаешь, уж не хочу ли я за конфету купить сведения по Омордню. Да, мне нужно узнать про этого гада хоть что-то, но шоколад я тебе дала потому… потому что все равно выбрасывать, он тут уже полгода валяется.
Это объяснение жабовидный ужас полностью удовлетворило. По крайней мере, жабья морда расправилась и теперь выражала чувство полного жабьего удовлетворения.
– Не ловил он петуха, – вдруг квакнула Драбаруха. – Тот сам до него пришел.
– Зачем Кококлокль пришел к Омордню?
– Помогал петух ему. Вызнавал, где вкусно, малость стращал для начала, подпугивал, а потом злыдень приходил на готовое.
– А зачем это Кококлоклю?
– Подъедал за ним. От злыдня столько страха, что хватало и на петуха, и на…
– На кого-то еще? На Зубастого человека?
– Засиделась я у тебя, – сказала жаба. – Пойду.
Из загривка Драбарухи вылупились два полупрозрачных стрекозиных крыла. С громким стрекотом коричневая жаба поднялась над тумбочкой, подплыла к шкафу, подцепила дверцу хвостом и канула в темноту.
«Вот чудо природы, – подумала девушка. – Еще и летает. Так. Сосредоточимся. Значит, у нашего злыдня есть помощники. То есть пособники… Пособники-подсобники… Подъедатели… Подпугиватели… Очень интересно. Только спать очень хочется. Попробуем завтра что-нибудь с этим придумать. А что сегодня? А если какой-нибудь бедный ребенок сейчас страшно боится? – Мари вздохнула и завернулась в одеяло. – Придется с этим смириться. В конце концов, ну не съест же он его!»
«Ну не съест же Оно меня!» Алекс, мальчик лет восьми, лежит, укрывшись с головой одеялом. Ему жарко и все труднее дышать, но вылезать наружу нельзя. Алекс на прошлой неделе прочел рассказ Шекли и знает, что если спрятаться под одеялом, кошмар уйдет. Только, наверное, не сразу.
