– Мари! – раздался хриплый голос. – Второй час! Ты чего свет включила?
– Ой, Жанночка, извини. У меня гости. Сейчас погашу.
Командирша подняла всклокоченную голову с подушки и уставилась на гостя. Гость ответил таким же непонимающим взглядом.
– Гости на загляденье, – наконец пробурчала Жанна. – Кошмар какой-то. Ты, главное, потом шкафчик закрой. А то если придут мои гости, ты их на тумбочку не усадишь.
И зарылась в подушку.
– Я слушаю, – шепотом напомнила Мари, усаживаясь напротив жабы.
Та пару раз махнула хвостом и приглушенно квакнула:
– Драбарухая. Не гневись, красавка, попутала. Хатой ошиблась.
– А почему попутала? Почему ко мне пришла? Я ведь Омордня боялась, а не лягушек.
– Кого?! – коричневый ужас попятился. – Злыдня?!
– Что тебе известно об Омордне? – строго прошептала Мари, вспомнив, как ловко Георг прижимал кошмары к стенке и выбивал из них показания. – Отвечать быстро!
– Ничего не знаю! Может, Рассорабора знает. Или Вымра. Точно Вымра. А где Вымру найти, Обознайка знает. А Вымра точно что-то знает. Или знает того, кто знает…
«Это мы уже проходили, – подумала Мари, рассматривая деловито шлепающую губами жабу. – Вот вам и ловкий Георг».
– Думаешь, если правду скажешь, Омордень тебя съест?
Драбаруха замолкла и настороженно глянула на курсантку с видом «А скажешь, что нет? Что полиция его в тот же миг повяжет? Ну-ну».
– Правильно думаешь. Кококлокль знал, чуть нам не сказал, так Омордень его поймал и съел. И откуда пронюхал, непонятно. Так что с какой радости тебе признаваться? В желудке у Омордня всяко хуже, чем в полицейском мешке, верно?
Жаба ничего не ответила. Похоже, она не поверила в искренность курсантки.
– Ладно, проехали. Так почему ты ко мне пришла, хотя я не тебя боялась?
Драбаруха помедлила, будто прикидывая, грозит ли эта тема местью Омордня, а потом сказала:
– Ну так… страх, он страх и есть, бери и ешь. А кого люди боятся, это нам без разницы.
– Значит, если, к примеру, Омордень кого-то пугает, ты можешь подобраться поближе и поесть страха бесплатно?
– Как же, подберешься к нему. Он же… – жаба поспешно закрыла себе рот пупырчатыми лапками. – На что тебе этот злыдень, красавка?
– Он детей пугает. И людей ест. Ну да не будем об этом. Ты-то, наверное, голодной из-за меня осталась?
– Да не, – коричневая кожа Драбарухи вдруг порозовела. – Мы привычные.
– Я тебе аппетит перебила?
Розовый цвет резко сгустился, и через секунду на тумбочке сидела не коричневая, а медно-красная жаба. «Да она смутилась! – догадалась Мари. – Бедняжка».
