- Я мог бы им стать! - выкрикнул Платон. - Если бы меня хоть раз послали!…
- На рынке тебя пошлют! - успокоил дядя Миша.
- Подумаешь, чистоплюй нашелся! Почему я должна вас содержать? - Вера тоже вспылила.
- Я не желаю спекулировать и не буду!
- Я вижу, ты стыдишься?! - встрял в спор дядя Миша.
- Стыжусь! - честно признал Платон и добавил: - И боюсь! И не пойду ни за что!
Дядя Миша принял торжественную ораторскую позу:
- Раньше люди шли в народ и сеяли доброе и разумное. Теперь этого хватает, теперь надо сеять пищевое! Иди в народ и сей дыни!
На колхозном рынке города Заступинска Платон сеял дыни по три рубля за килограмм.
Рынок, на который судьба загнала несчастного пианиста, расположился возле самого вокзала. Одной стороной рынок смотрел на железнодорожные пути, чтобы те пассажиры, которые порасторопнее, успевали бы во время краткой стоянки чем-нибудь разжиться. А другой стороной рынок был повернут на привокзальную площадь для удобства жителей Заступинска. Каждый рыночный продукт украшала табличка с ценой, которую показывать в фильме будет неловко, но придется.
Неподалеку от Платона молодой человек в расшитой бисером тюбетейке бойко орудовал точно такими же дынями, но… на полтинник дешевле. Естественно, что у Платона товар никто не брал. Более того - начинающего продавца покупатели поносили разными нехорошими словами, часто нецензурными.
- Ты что, очумел? - ругалась старушка. - Живодер!
- Не могу уступить! - виновато отбивался Платон. - Я приказ выполняю! Извините меня, пожалуйста.
- Убить вас всех мало! - негодовала молодая хорошенькая женщина. - Мне в больницу, ребенку! Наживаетесь на чужом горе!
- Возьмите даром! - в отчаянии протянул ей дыню несчастный Платон.
- Провалитесь вы вместе с вашей дыней! - Молодая мать выхватила дыню из рук изумленного Платона и быстро ушла, пока обратно не отобрали.
- Откуда вы только беретесь, паразиты! - с удовольствием материл Платона работяга.
Запыхавшись от спешки, на базаре появилась Вера. Сейчас она была в нарядном платье, которое ее очень красило.
Платон Веру не видел.
- Работать не хочешь, падло! - чехвостил начинающего неугомонный работяга.
"Падло" доконало Платона, и он чуть не заплакал:
- Я не падло! Я пассажир, я от поезда отстал! Я сам торгашей ненавижу.
Платон по-прежнему не видел Веру, которая осторожно приближалась к прилавку.
- На временных трудностях харю нажрал! - костерила Платона толстая домохозяйка.
- Я не толстый!… - жалобно оправдывался Платон. - У меня паспорт уехал, у меня деньги украли… Это не мои дыни, я человек подневольный!
