– Имело место, господин Вебер, - согласился Самсонов, потянув ниточку разговора к себе. - А как иначе прикажете показывать капиталиста? Разве это не отвечает сути?
– В этом случае вы можете со мной не спорить, - совсем добродушно возразил Вебер. - Я давно собираю коллекцию карикатур на капиталистов. Из всех газет мира: я должен видеть свой облик в понимании других. Карикатура в ваших коммунистических газетах - это, надо полагать, политическое отношение к моему классу… И это мне интересно знать. Лота! - И он помахал соломинкой в направлении бутылок на столике, ласково прищуриваясь на молодую свою жену. - Что-что, а считать я умею, по два куска льда ты кладешь в виски. Не сядет твой голос? Нет, нет?..
– Ты почему-то хочешь знать, что думают о твоих деньгах люди, презирающие деньги, - сказала Лота Титтель низким контральто. - Твое хобби приносит тебе сомнительное удовольствие.
– Как у нас, так и у них политическая карикатура - жалкая и грубая пропаганда, рассчитанная на толпу! - вставил господин Дицман и поднес к носу пачку сигарет, вдохнул сильно запах табака. - Я не хотел бы сейчас копаться в дрянной политике! От нее болит голова. Не так ли, господин Никитин?
– Так. И не совсем так. Что может современный человек без политики?
– Но, господин Никитин!..
– Вот что я вам скажу, господа, насчет политики без всяких "но", - решительно, по-мужски вмешалась Лота Титтель, и косметически красивое, удлиненное ее лицо с веерообразными ресницами и ниточками бровей страстно порозовело. - Я почувствовала на своей шкуре эту самую политику, если хотите знать! И это было неприятно. Я недавно была приглашена в Польшу, пела немецкие песенки, немного классики, немного мировых шлягеров. Мне заказывали прямо из зала… Меня нигде так не встречали, как в Варшаве! Я просто влюбилась в поляков! Потом я допустила идиотский просчет. Мне нравится песня о Тамерлане. Очень популярная у нас, на Западе. Страшный восточный завоеватель, жестокий и сильный, после того, как завоевывал города, он желал обладать пленницами. И набрасывался на них как зверь - р-р-р! - Она положила янтарный мундштук, заправленный ментоловой сигаретой, в пепельницу, изобразила скрюченными пальцами, как Тамерлан, исполненный дикой страсти, набрасывается на пленниц, и продолжала: - Этот шлягер заканчивается пристальным взглядом в зал и вопросом: "А есть ли среди вас Тамерлан?" Сначала в зале было тихо, мне никто не аплодировал. И только через минуту похлопали из вежливости. Вот как я обидела моих любимых поляков…
