Он вынул из коляски чемоданчик, открыл его и достал два револьвера, столь грозные на вид, что дети в страхе попятились.
— Но чем же опасны для нас Гаргойли? — недоумевала Дороти. — Они же ничем не вооружены.
— У любого из них рука что деревянная дубинка, — ответил Волшебник, — а судя по тому, как они на нас смотрят, хорошего ждать не приходится. Из револьверов можно, самое большее, поранить одного-двух, а потом нам все равно несдобровать.
— Зачем же тогда сражаться? — спросила девочка.
— Чтобы умереть с чистой совестью, — очень серьезно объяснил Волшебник. — Долг каждого человека сохранять достоинство при любых обстоятельствах. Таково, во всяком случае, мое мнение.
— Эх, был бы топор, — сказал Зеб, распрягая коня.
— Если бы мы знали, куда попадем, то захватили бы с собой немало нужных вещей, — отозвался Волшебник. — Но приключения для всех нас начались слишком неожиданно.
Услышав разговор, Гаргойли отпрянули в сторону: хотя друзья переговаривались полушепотом, в окружающей тишине голоса их прозвучали неожиданно громко. Но как только разговор прекратился, хмурые уродцы поднялись и стаей полетели прямо на путешественников, вытянув перед собой длинные руки наподобие бушпритов на парусных судах. Конь, казалось, поразивший их и ростом и видом, должен был стать первым объектом нападения.
Однако Джим был готов дать отпор и, когда враги приблизились вплотную, повернулся к ним задом и начал изо всех сил лягаться. Трах! Трах! Бубух! Кованные железом копыта колотили по деревянным телам Гаргойлей, разбрасывая их направо и налево с легкостью, с какой ветер разметает солому. Шум и треск испугали Гаргойлей едва ли не больше Джимовых копыт. Все, кто мог, поспешили развернуться и отлететь подальше прочь. Оглушенные, придя в себя, поднимались с земли и устремлялись вослед своим товарищам. На какой-то миг коню почудилось, что бой выигран, и без особого даже труда.
Но Волшебник не разделял его радости.
— Эти деревянные твари неуязвимы, — сказал он. — Все, что удалось Джиму, это отколоть несколько щепочек от их носов и ушей. От этого они не станут даже уродливее, ибо больше некуда, и думаю, вскоре вновь перейдут в наступление.
— Почему же они улетели прочь? — спросила Дороти.
— Испугались шума. Разве ты не помнишь, что Богатырь спасался от них, издавая боевой клич?
— Мы всегда можем отступить вниз по лестнице, — напомнил мальчик. — Уж лучше иметь дело с невидимыми медведями, чем с этими деревянными упырями.
