Женин отец стоял на дорожке и смотрел. Под высокой фуражкой с широким верхом из бумажного коверкота его узкое лицо казалось совсем маленьким и все было в густых и глубоких морщинах. Как он умудрялся бриться, непонятно. Он попеременно осмотрел всех нас, потом уставился на Витьку. Витька спустил с топчана ноги, но Женя удержала его за плечи и не дала ему встать. Она вся повернулась к отцу и загородила Витьку спиной. Картина была как в «Ревизоре» – все замерло! Одна Катя ничего не заметила. Она сидела спиной к калитке и говорила:
– Верховный Совет СССР разделен на две палаты: Совет Союза и Совет Национальностей…
Она увидела Жениного отца, когда он уже вбегал на террасу.
– Мы же еще не кончили, – сказала Катя.
Сашка ее успокоил:
– Мы же все знаем.
Мы правда хорошо знали проект Конституции. Но такое у нас было правило: повторять перед каждым экзаменам. Обычно мы занимались до шести часов вечера и все успевали. После шести часов никто из нас не имел права даже вспоминать об экзаменах. Все смотрели на меня.
– Денек, – сказал я. – Сплошная родительская демонстрация.
Женя встала и побежала в дом.
Сашка сказал:
– Хорошую моду взяли некоторые папы: они даже не говорят «здравствуйте».
– Замолчи. – Витька сидел на топчане, повернув голову к дому. Витька не переносил, когда задевали Женю. Тут он становился по-настоящему опасен. В доме все было тихо. Только один раз мы услышали, как Женя сказала:
– Не имеешь права!
Мы примерно догадывались, какой разговор идет в доме. Но мы были людьми деликатными, а высшее проявление деликатности – не замечать того, что вас не касается.
Я положил руки на подлокотники кресла и поднялся. Пока я подходил к Инке, она смотрела на меня и улыбалась. Я тоже улыбался, а чему – не знаю. На душе у меня было так, как будто я с Инкой еще никогда не разговаривал. Такое у меня было, когда я ответил на ее записку, а потом пришел к ней на день рождения. Но и тогда было не так. Правда, я и тогда улыбался неизвестно чему. Но тогда я волновался как-то по-другому.
Инка села поглубже на скамью. Я смотрел на раскрытый учебник у нее на коленях. Когда мы пришли с промыслов, он был раскрыт на этой же странице – я хорошо помнил.
– Ветер, – сказала Инка. – Ветер перевернул обратно страницы.
В соседнем саду шипела вода. У забора ревел Шурка.
– В голове у тебя ветер. – Мне не хотелось ругать Инку, и это я сказал так, по привычке.
– Правда, правда. Знаешь, сколько я прочла? Вот сколько. – Врать Инка совсем не умела. Она быстро-быстро листала страницы, потом накрыла их рукой и засмеялась. – У меня еще завтра целый день, – сказала она. – Ты же сам сказал: такой сегодня денек.
