— Тупая ворона! Вон у джинна спроси: вместо гарема здесь кладовка, куда складывают бывших жен, когда крадут новых. Хан превращает их в старые башмаки и экономит жилплощадь.
— Нечестивая свинья! Может быть, с другими он так и поступает. Раз он муж и господин, то на все его воля… Но уж меня-то он навсегда оставит рядом и уже не женится ни на какой другой!
— Самовлюбленная ослица! Такому избалованному мерзавцу всегда захочется чего-нибудь свеженького. Эй, Лю-ля-ке-Баб, как часто ваш хан меняет своих жен?
— Каждый месяц, моя госпожа.
— Любвеобильный козел! — одновременно выдали ошарашенные девушки. Поразмыслив немного, они подали друг другу руки:
— Шелти из Бесклахома, дочь рыцаря.
— Гюль-Гюль из Кэфри, дочь султана. Что ты намерена делать?
— Перевернуть весь дворец вверх дном, переколотить всю посуду, залить маслом все ковры, засунуть кадки с цветами в сауну, утопить все занавески в бассейне, повыбивать все стекла…
— Все это — эмоции! — отмахнулась принцесса. — На самом деле нам надо выяснить, в чем сила хана ифритов, и суметь справиться с ним прежде, чем он превратит нас в ненужную обувь.
— Да ты стратег! — восторженно хлопнула в ладоши Шелти. — Эй, джинн, будь любезен, принеси нам чего-нибудь легкого на завтрак. За столом самые серьезные проблемы кажутся не такими уж неразрешимыми…
Лю-ля-ке-Баб кивнул, и через минуту союзницы сидели перед богато накрытым дастарханом.
* * *
Джек и компания двигались по пустыне бодрым походным маршем. Мейхани указывала возможный путь, находя воду по признакам, совершенно незаметным взгляду северного человека. Лагун-Сумасброд в принципе мог легко наколдовать стакан родниковой воды, но сознательно берег силы для более серьезных дел. Сэм же, наоборот, был переполнен энергией, всем мешал, всех задевал, и его старались почаще отправлять «на разведку» — просто побегать кругами и успокоить распалившееся воображение.
— Мейхани, а Мейхани, хочешь я тебя покатаю? — После памятного разговора с Джеком песик стал относиться к девушке с непередаваемо трогательной заботой. — Что ты все время трясешься в седле? Залезай!
— А зачем?
— Как «зачем»? Я же мягче! Мы, болонки, вообще такие пушистые…
— …и косолапые, — докончила Мейхани. — И носитесь все время как угорелые. Нет уж, спасибо, но я лучше еще немного посижу в седле, не такое уж оно и жесткое.
В это время на ближайшем бархане показался черный всадник, и оперенная стрела вонзилась в песок прямо перед ногами Сумасшедшего короля. Он как раз вел в поводу верблюда, на котором восседал старый волшебник.
