В избирательном штабе Каверина кипела работа. В общей комнате, обклеенной плакатами улыбающегося кандидата в строительной каске, была суета и дым коромыслом. Сновали с бумагами озабоченные люди, то и дело звонили телефоны, гудели ксероксы, горели мониторы компьютеров.
За стеной, в своем уютном кабинете, полулежа на диване, Каверин принимал доклад своего нового советника Вадима – того самого имиджмейкера, которого сосватал ему подполковник Введенский.
– Плакаты у нас вполне приличные, и по содержанию, и по полиграфии, – сухо и деловито информировал своего шефа Вадим. – Медиа-план мы утвердили, тут тоже все нормально. Надо еще подумать о последних неделях, когда начнется обострение. Необходимо страховаться, готовить радикальные ходы по компромату.
– Тебе Игорь Леонидыч говорил об этом эмигранте? – лениво поинтересовался Каверин.
– Да, его уже привозили. Я с ним встречался, все обсудил, – едва заметно улыбнулся Вадим. – Это будет очень сильная фишка, только ее надо грамотно подать. Но, Владимир Евгеньич, этого мало. Нужно еще что-то экстраординарное.
Каверин тяжело, придерживая рукой за побаливающую поясницу, поднялся с дивана и раздраженно пробурчал:
– Ну так придумай. Ты спец или кто?..
– Понял, Владимир Евгеньич, – вытянулся в струнку советник из органов. – Будет сделано.
На просторном письменном столе стояло чучело небольшого, сантиметров семидесяти длиной, крокодильчика. Два дня назад Каверин случайно увидел его в витрине зоомагазина и немедленно купил. Крокодил нравился ему неимоверно, стоило Володе взглянуть на разинутую зубастую пасть рептилии, как у него сразу поднималось настроение.
Вот и сейчас он довольно рассмеялся и провел ногтем по маленьким, острым зубкам крокодила:
– Ну надо же – как живой, гад!..
Вадим выдал вежливую полуулыбку – он явно не разделял восторгов босса по поводу чучела мерзкой рептилии. Каверин это заметил. Резко помрачнев, он холодно спросил:
– Что-нибудь еще?..
– Да, – кивнул Вадим. Он извлек из папки небольшой листок и положил его на стол. – Это макет листовки – той самой.
Каверин буквально впился в листовку глазами. Сверху шла броская шапка: «Братва рвется к власти!». Под ней помещалась эффектная фотография Белова – Саша, далеко откинув руку, с ледяным прищуром целился куда-то из пистолета. На нем была коричневая рубашка с закатанными рукавами и черный галстук – ни дать ни взять штурмовик-эсесовец. Не хватало только повязки со свастикой на рукаве. Впрочем, любое мало-мальски живое воображение без труда восполняло этот пробел.
