– Что ж, спасибо вам, дорогая Маруся, – остановился Павел Иванович и подал руку на прощанье. – Спасибо за все, что вы мне рассказали, я вам очень благодарен.
Маруся крепко, по-мужски, ответила на пожатие, потом спрятала руки в карманы пальто.
– Не за что благодарить, – сказала она. – Это вам спасибо. Если уж что сможете… – начала она с просьбой в голосе, потом неожиданно вскинула на Павла Ивановича глаза, лицо ее стало тверже. – А может… Может, и не надо ничего делать… Пусть посидит, может, ума наберется, пусть знает, что раз напакостил, так и заплатить за это надо. Может, на пользу ему пойдет колония – пить отвыкнет.
За время, что ходил в заседателях, Павел Иванович многого насмотрелся, не раз видел, как родители, родственники из кожи вон лезли, чтоб обелить своего недоросля, чтобы выгородить от наказания. Сын одной дамы пырнул ножом человека, так та дама совсем серьезно доказывала, чтоэ то потерпевший сам себя ударил.
Павел Иванович пожал Марусе руку выше локтя, сказал:
– Не знаю, я… сам не знаю, как лучше. А вам… вам я желаю… чтоб счастливо жили вы в вашей новой квартире, чтоб человек, который за вас сватается, бросил пить.
Маруся засмеялась.
– Чтоб ваши слова да богу в уши.
– Ну, будьте здоровы, – еще раз попрощался с ней Павел Иванович.
И пошел, пошел быстрее к трамваю, который, слышно было, недалеко стучал по рельсам.
С трамвая он пересел в троллейбус, вышел из троллейбуса на своей остановке. В подъезде по привычке открыл почтовый ящик – он был пуст, видно, жена или дочь забрали почту. Легко поднялся на свой четвертый этаж, открыл своим ключом дверь.
Дочь играла на пианино, жена сидела на диване, пододвинув близко к себе торшер. читала английский журнал:
– Где ты ходишь, где ты пропадаешь? – напустилась она на Павла Ивановича, как только он вошел в комнату. – Ждем, ужинать без него не садимся.
– В институте был, занятия проводил, семинар, – ответил он.
– Так не мог позвонить? И что это за занятия такие вечером? Тебе всегда больше чем кому-нибудь надо. Ирочка! – позвала она. – Ужинать!
Жена ворчала, но он не обращал на это внимания: жена ворчала, жалея его.
Он ел долго и много и никак не мог утолить голод, никак не мог наесться. Жене это нравилось, и они подкладывала и подкладывала ему в тарелку. Сама жевала и рассказывала о своих школьных новостях, вспоминала, как прошел ее день рождения.
– По-моему, неплохо все было, весело, только Митька приволок этого бородатого.
– А по-моему, он симпатичный, – сказала дочка, взяв с блюдца печенье.
