Музыка не прерывалась, кончалась одна мелодия и начиналась другая, оркестр играл во всю мощь, надрывались саксофоны, стучали тарелки, гремел барабан, и Павлу Ивановичу захотелось отдохнуть от этого шума, побыть хоть немного одному. Лавируя между танцорами, он вышел в коридор, оттуда направился в спальню.
Здесь было намного свежее, чем в гостиной, шум доносился приглушенно, верхний свет не был включен, горел только ночник. На кроватях лежали свертки и коробки, уже открытые и развернутые, – подарки, что принесли сегодня гости.
Павел Иванович прошелся по спальне, отдыхая от жары и шума; проходя мимо высокого зеркала-трюмо, внезапно в него посмотрелся – и даже вздрогнул, стал как вкопанный. Из трюмо на него глядел Зайчик… Нет, это был не Зайчик, не тот парень, которого осудили на четыре года, это был Павел Иванович, но выражение лица, поворот головы в этот миг был тот же самый.
Павел Иванович провел ладонью по щеке, по лбу, словно желая стереть это подобие. Да его уже, кажется, и не было, из зеркала смотрел солидный мужчина в белой рубашке, ухоженный, полноватый, с интеллигентным лицом. Что общего могло быть у этого человека с тем арестантом в синих штанах, который отнял у девушки сумку с деньгами?
«Не надо было столько пить», – подумал Павел Иванович и, еще раз проведя рукой по лицу, отошел от зеркала.
Назавтра был день с холодным, серым небом, с мелким снежком, который убелял порыжевшую и шероховатую после оттепели корку льда на газонах, сыпался под колеса машин и троллейбусов, бился в окна высоких домов, что стояли на проспекте. Открывались и закрывались двери гастрономов, промтоварные магазины были еще закрыты, за широким стеклом витрин стояли манекены в длинных, до пят, платьях, висели распятые юбки и рубашки, блузки и косынки, уже слегка запыленные, выцветшие.
Павел Иванович, как всегда, как каждое утро, шел на работу.
Земля начинала свой новый день. Начинала его для всех – и для этой старой женщины, что, закутанная в платок, с сумкой в руке, вышла из гастронома, и для этих мальчиков, которые с ранцами за плечами бежали в школу, и для этой пары, видимо, молодоженов, что, взявшись за руки, вышли в утро. Земля начинала свой новый день, ни движением, ни намеком не открывая никому, что встретит его сегодня – через миг, через минуту, не открывая никому, как это день скажется когда-нибудь – через пять лет, через десять, через двадцать.
Институт встретил Павла Ивановича знакомым гулом голосов, знакомыми запахами – побелки, клея и гардероба, где висела одежда студентов – между темных мужских пальто красные, зеленые, синие пальто студенток с меховыми воротниками, шапки и шапочки на крючках вешалок.
