Когда же государь русов спустился с башни и вышел за ворота, весь окоем был в парусах, будто этим утром взошло над морем сразу триста солнц. Но образы лучистых Хорсов уже трепетали на ветру, ибо дружинники гасили паруса, замедляя ход и урезонивали сердца кораблей железными забралами. Несмотря на ранний час, к крепости со всех сторон неслись пешие и конные; иные же варяги – русы, сканды, арваги и герминоны, отправившие своих сыновей в дальний поход, давно пришли на своих кораблях и по нескольку месяцев стояли в затоне, ожидая возвращения дружины Космомысла. Здесь же были гружённые хлебом, железом и конями купеческие суда росов, свийских и арвагских варягов, прослышавших о разгроме войск Вария, и полагая, что молодой князь идет с богатой добычей – не с серебром и златом, а искусными шелками, поволоками и прочими редкими тканями, которые не из чего соткать в полунощных странах. С ударами колоколов людей все прибывало и к восходу солнца вымощенная площадь по обеим берегам затона заполнилась народом.
Когда-то вольные арвары строили города с дворцами, вытянутыми в цепочку вдоль берегов морей, у самого прибоя, и обязательно на устьях рек и затонов, ибо каждый желал жить сам по себе, со своим родом. Дома обычно были таких размеров, насколько позволяла сила и мощь рода, поскольку варяги не знали наемного труда и строили своими руками. По той же причине у вечевых русов не было столиц, где вольный человек обязан был бы служить престолу и подчиняться неким общим правилам и законам. Центром притяжения обычно становилось место, где висел вечевой колокол, а Князь и Закон русов со своим родом строил дворец. Но когда избирался новый государь, чаще всего, из другого города, то туда и переносили вечевой колокол, и вече собиралось там же.
Однако после набегов обрища стали воздвигать крепости, в стенах которых было всегда тесно вольному, привыкшему к бескрайним земным и морским просторам варягу. И все равно иноземцы, попадая на берега Варяжского моря или путешествуя по рекам вглубь материка, где сухопутные росы строили деревянные родовые остроги, принимали крепости за грады, называя эту полунощную страну арваров – гардарика, а жителей гражданами.
Встречать дружину Космомысла собралось несколько десятков тысяч арваров – такое собрание народа в одном месте было редкостным даже во время осеннего вечевого съезда всех арварских областей или на весенней ярмарке. Несмотря на радостный час, варяги и гости были молчаливы, ибо сронив паруса, корабли замерли перед устьем затона и первую чалку подали с берега не княжескому хорсу, а малому судну, приспущенный парус которого не имел образа Хорса и отливал скорбной, снежной белизной.
