Несмотря на обилие посетителей, во дворах чисто, оберток или сигаретных окурков не встретишь – следят, убирают, да и туристы в храме ведут себя сдержанно – атмосфера располагает. Даже в самую лютую летнюю жару в залах прохладно, царит легкий полумрак, все пропитано запахами благовоний. Суета и озабоченность сами собой улетучиваются, шаги замедляются, голос невольно понижается до полушепота. Если есть фраза «…слышны отголоски прошлого», то в Шаолине больше подходит «…слышна тишина прошлого». Когда-то здесь немало медитировали, и даже горластые экскурсоводы не в состоянии полностью разрушить веками создававшееся спокойствие.
Если подниматься по лестницам последовательно, в конце концов упираешься в последний, самый верхний зал – Зал Тысячи Будд, тот самый легендарный, где сохранились вдавленные в пол прямоугольные камни – следы многих сотен лет упорных тренировок. Этот зал как-бы встроен в северную стену, замыкающую монастырь. Стена не слишком высока – метра три, не более, и явно не предназначена для обороны – скорее, она защищала спокойствие монахов от диких и домашних животных (а раньше в окрестностях Шаолиня водились и волки), да от нескромных взглядов случайных прохожих или любителей тайком понаблюдать за исполнением секретной техники.
Если же свернуть в один из боковых проходов между залами, то можно попасть во внутренние служебные дворики – туристов туда не водят, смотреть в смысле истории особо не на что, да и монахам тоже хочется отдохнуть от бесконечной череды назойливых посетителей. Кроме собственно монахов, при храме живет довольно большой штат уборщиков, строителей (всегда что-нибудь нужно ремонтировать или реставрировать) и прочий обслуживающий персонал. Что поделать – сейчас Шаолинь по посещаемости – второй после Ватикана музей мира.
Еще в первый день запомнился один из внутренних дворов на западной стороне. Довольно просторный, по периметру он ограничен одноэтажными галереями (судя по всему – недавней постройки, времен реставрации монастыря в 1980-х годах). Внутри галерей, за перилами, представлена экспозиция, призванная просвещать туристов в плане бурной истории Шаолиня. Неизвестный скульптор (а скорее, видимо – группа скульпторов) вырезали из дерева (возможно – гипс) фигуры монахов в полный рост, застывших во всевозможных стойках кунфу, практикующих всякие виды цигуна, сидящих в медитации или просто идущих на службу в длинных буддийских рясах. Надо сказать, фигуры срублены довольно грубо, к тому же некоторые уже слегка покосились от времени. Рядом изображена немая сцена нападения на Шаолинь японских пиратов (!). Какого рожна японские пираты поперлись в провинцию Хэнань за сотни километров от моря, осталось для нас неясным. Вообще, тема борьбы китайских мастеров боевых искусств с японскими – излюбленная в кинематографии китайских боевиков; надо сказать, что простые китайцы заочно недолюбливают японцев, считая их варварами и обзывая «жибэнь гуйцы», что значит «японские черти»… Другая сцена живописует один из знаменитейших моментов в боевой истории Шаолиня – тринадцать лучших бойцов Шаолиня, вооруженные железными шестами, помогают императору Ли Шиминю разбить войско мятежников. Действительно ли тринадцать человек разгромили целое войско, или же только подали пример своим непобедимым духом воинам императора – сейчас уже вряд ли можно установить, но верно то, что после победы Ли Шиминя Шаолинь был одарен всевозможными императорскими милостями, в числе которых был и известный специальный указ, которым монахам Шаолиня в пику остальным буддийским монахам было разрешено пить вино и есть мясо, как заслуживающим полного доверия в своей добродетели.
