Иногда редкий грузовик, груженный мешками с зерном, проезжал через местечко, оставляя за собой шлейф черного дыма.
Когда я ехал через селение, мне казалось, что все смотрят на меня. Вон из-за занавески шпионит за мной мать Барбары, Череп тычет пальцем в мою сторону и что-то говорит Ремо, рядом Барбара, которая странно мне улыбается. И это чувство не покидало меня, даже когда я оставался один, сидя на ветке дерева или несясь мимо полей. Даже когда, кроме скошенных колосьев и знойного неба, не было ничего кругом, мне казалось, что тысячи глаз наблюдают за мной.
Не поеду я туда, не беспокойтесь. Я же поклялся.
Но всякий раз холм возникал прямо по моему курсу, и он ждал меня.
Я начал ездить по дороге, ведущей к ферме Меликетти. И с каждым днем, не отдавая себе в том отчета, прибавлял по нескольку метров.
Филиппо забыл обо мне. Я это чувствовал.
Я попытался мысленно позвать его.
Филиппо! Филиппо, слышишь меня?
Я не могу приехать. Не могу.
Он не думал обо мне.
Может быть, он умер. Может, его уже больше нет на этом свете.
После обеда я завалился в постель почитать. Свет едва проникал сквозь плотные занавески в раскаленную комнату. И я задремал с комиксом в руках.
Мне снилось, что уже ночь, но я все хорошо вижу. В темноте передвигаются холмы. Медленно-медленно, словно черепахи. Затем все они одновременно открывают глаза, красные дыры среди колосьев, и начинают медленно-медленно подниматься, уверенные, что их никто не видит, и становятся гигантами, с плотью из земли, покрытыми шкурой из колосьев. И они наваливаются на меня и хоронят под собой.
Я проснулся в луже пота, встал и поплелся к холодильнику попить. А в глазах стояли холмы-гиганты.
Я вышел из дома и сел на Бульдозера.
Я был в самом начале тропинки, которая вела к заброшенному дому.
Холм был в ее конце. Мрачный, колышущийся в теплом мареве. Мне показалось, что я разглядел пару глаз среди колосьев, под самой вершиной, но это были просто пятна в складках рельефа. Солнце заходило, и воздух остывал. Тень от холма медленно наплывала на долину.
Я должен был подняться на него.
Голос папы удерживал меня. «Слушай внимательно. Если ты вернешься, они его убьют. Они поклялись».
Кто? Кто в этом поклялся? Кто его убьет?
Старик? Нет. Он – нет. Он недостаточно силен.
Они, земляные гиганты. Властелины холмов. Сейчас они залегли в полях и стали невидимыми, но ночью они проснутся и сделают свое страшное дело. И, если я сейчас пойду к Филиппо, пусть даже сейчас день, они перекатятся океанскими волнами по полям до самой ямы и засыплют ее землей, похоронив его в ней.
