Я не боюсь | страница 28
– Хреново, – ответил он. – Целый день молишься, а вечером тебя запирают в комнатушке, и если захочешь поссать, то уже не можешь этого сделать. Еще тебя заставляют ходить в сандалиях, даже если очень холодно.
Я ненавидел монахов, но знал, что не окажусь у них никогда. Потому что отец ненавидел их еще больше, чем я, и обзывал их свиньями.
Я поставил тарелку в мойку.
– Папа никогда не перестанет сердиться?
Мама ответила:
– Если увидит тебя спящим, может, перестанет.
Мама никогда не садилась за стол с нами.
Накрывала на стол, а сама ела стоя. Из тарелки, стоящей на холодильнике. Мама всегда стояла. Когда готовила. Когда стирала. Когда гладила. Если не стояла, тогда спала. Телевизор нагонял на нее скуку. Когда она уставала, падала на кровать и спала как убитая.
В то время, когда случилась эта история, маме было тридцать три. Она еще не утратила своей красоты. У нее были длинные черные волосы, которые доходили ей до середины спины, она носила их распущенными, большие темные миндалевидные глаза, широкий рот, сильные белые зубы и высокий лоб.
Она походила на арабку. Была высокой, с большой грудью, тонкой талией, широкими бедрами и такой попой, что всем невольно хотелось дотронуться до нее.
Когда мы ходили с ней по рынку в Лучиньяно, я видел, как мужчины впивались в нее глазами. Видел, как зеленщики ложились животом на прилавки и смотрели на ее зад, когда она проходила мимо, а после вздымали глаза вверх. Я держал ее за руку и прижимался к ее юбке. Она моя, оставьте ее в покое! – хотелось крикнуть мне.
– Тереза, ты будишь грешные мысли, – говорил ей Северино, привозивший нам воду.
Маму это не интересовало. Она просто не замечала ни жадных глаз, открыто скользящих по ней, ни взглядов украдкой в вырез ее платья. От всего этого ей было ни жарко ни холодно. Она не была кокеткой.
От духоты спирало дыхание. Мы лежали в постелях. В темноте.
– Ты знаешь животное, которое начинается с фрукта? – спросила Мария.
– Что?
– Животное, название которого начинается с фрукта.
Я задумался.
– А ты сама-то знаешь?
– Знаю.
– Кто тебе сказал?
– Барбара.
– Мне ничего не приходило в голову.
– Такого не существует.
– Существует, существует.
Я попытался:
– Рыбак.
– Это не животное. И рыба – не фрукт. Не подходит.
Голова моя была пустой. Я повторял все фрукты, которые знал, и пришпиливал к ним куски животных – ничего не получалось.
– Сливянка.
– Неправильно.
– Грушовка.
– Не-а.
– Тогда не знаю. Сдаюсь. И кто это?
– Не скажу.
– Почему? Так нечестно.