- К пулемету, Саша, к пулемету. Вон уже "фоккеры" развернулись и опять идут на нас... - еле слышно говорит ему Воробьев и часто моргает, чтобы лучше видеть приближающихся врагов.
"Фоккеры" все ближе и ближе.
Вот уже дистанция шестьсот метров.
Четыреста...
Триста...
Сейчас будет дан залп!
Воробьев резко отдает от себя штурвал, резко давит ногой на правую педаль. Яркая вспышка! Но трасса огня снова проходит над кабиной. И тут же вверху проскакивают "фоккеры". Михайлов с "Березины", а Агафонов со "ШКАСа" дают им вдогонку по длинной очереди.
- Держись, Николай! - кричит Михайлов.
- Держусь, держусь... - со стоном отвечает Воробьев.
- Братцы, ура! "Фоккеров" "яки" зажимают! - раздается радостный крик Агафонова.
- Вот это вовремя. Бейте их, братья-истребители! - кричит Михайлов.
И уже вдали и выше завертелась карусель воздушного боя. Преимущество было на стороне наших истребителей. И вскоре оба "фоккера" начали удирать в направлении своей территории.
Когда бой закончился, два "яка" подошли к Пе-2 Воробьева и стали рядом.
- Ну, как, Николай, долетим домой? - наклонился к Воробьеву Михайлов.
- Долечу. Надо, Саша, долететь...
...Под самолетом литовская земля. Пройдены аэродромы штурмовиков и истребителей.
У Воробьева вновь начала кровоточить рана перебитой руки. Михайлов вторично туго перетянул ее ремнем От планшета.
Из пробоин лобовых стекол по лицу Воробьева хлещут упругие струи воздуха. Они мешают смотреть, но и помогают - обдувают обескровленное лицо.
- Может, в Каунасе сядем? - понимая, как тяжело вести самолет Воробьеву, спрашивает Михайлов.
- Нет, Саша. Будем садиться на своем аэродроме.
Чувствую себя на пять с плюсом, - пробует шутить Воробьев, чтобы успокоить штурмана.
Еще он пробует подвигать рукой. Плечо работает, но рука все также лежит на панели неподвижкой.
Наконец впереди показался родной аэродром.
- Витя... Предупреди... Садиться буду с ходу... - говорит Воробьев Агафонову слабым голосом.
- Командир с КП Мальцев спрашивает: "Что в экипаже случилось?"
- Передай, что я тяжело ранен. Все остальное - нормально...
- Передаю, командир! Саша, помогай ему при посадке, ведь ты же до войны закончил аэроклуб, - говорит Агафонов, беспокоясь за самое ответственное приземление самолета.
- Ладно, не беспокойся.
...Высота восемьсот метров. Впереди, на удалении семи километров, аэродром.
Воробьев повернул голову вправо и посмотрел на рукоятку шасси: Михайлов поставил ее в положение "Выпущено". Вышли шасси. Вследствие этого у самолета создался небольшой пикирующий момент на управлении, и Воробьев зажал коленями штурвал. Затем он дал Михайлову правый рог штурвала, а сам с трудом дотянулся правой рукой до расположенных слева сзади на панели управления штурвальчиков и, вращая их вперед, облегчил шаг винтам. Лотом убрал моторам газ. Самолет начал планировать.
