- Взять его с собой мы не можем, - задумчиво заговорил Шведов. - Братки его в первом же бою уконтрапупят. Если сегодня ночью не придушат.
- Хай ме бхарата пули, - встревоженно напомнил о себе подросток.
- Вот тебе и пули, - вздохнул Шведов. - Дитя ведь еще... Может, оставим его здесь завтра, а сами дальше пойдем?
- Он упил тватцать тевять наших поевых товарищей, вы запыли это?спросил свистящим шепотом Лапиньш.
Все опустили глаза.
И вдруг глухо и тяжело ухнуло что-то в глубине гор, будто шевельнулось там их великое сердце.
Ночью Иван нашел в одном из домов спящего комиссара и с силой потряс его за плечо.
- Что? - спросонок вертел головой Брускин.
- Слушай, Григорь Наумыч! - зашептал Новик. - Места себе не нахожу, крутит все в груди у меня. Нельзя того пацана казнить!
Брускин потер лицо ладонью.
- Почему?
- Почему - не знаю, а что нельзя - знаю точно!
- Казнить... нельзя... помиловать... - задумчиво проговорил комиссар.
- Тебе не казалось, Григорь Наумыч, что ты его где-то уже видел? - с горящими глазами шептал Иван.
- Да, казалось, но я подумал, что это обычное дежа-вю.
А что, вам тоже?
- Знаешь, где ты его видел?
Вот он! - Иван торопливо зажег спичку и поднес ее к лицу медного бога.
- Да, пожалуй, похож, - согласился Брускин.
- Да не похож, а он сам и есть! Я уж все гляделки проглядел! Он бог ихний! Понимаешь, какое дело? Я как думаю... Он всех своих прогнал, спрятал выше ли, ниже ли, хрен их знает, а сам решил нас наказать за то, что мы в его владения без спросу зашли, понимаешь?
- Версия вполне убедительная. Горные народы часто выбирают себе живых богов. Тот же тибетский далай-лама... Но разве это что-нибудь меняет?
Новиков растерялся.
- Да как же... Бог как-никак!
Брускин покачал головой.
- Какая у вас все-таки каша в голове, Иван Васильевич! В борьбе с религией наши враги не верующие, а боги, тем более если они - живые.
На рассвете перед выходом состоялась казнь. Петлю приладили на брусе, торчащем из стены храма рядом с небольшим медным колоколом.
- По закону революционного времени за контрреволюционную деятельность гражданин Хайме Бхарата Пули приговаривается к смертной казни через повешение. Приговор осуществить немедленно, - громко прочитал по бумажке комиссар артполка.
- Хай ме бхарата пули! - звонко крикнул мальчик, глядя в небо.
Командир артполка Михей Зюзин ловко и привычно выбил из-под ног приговоренного пустой снарядный ящик.
Бог дрыгнул ногами, пытаясь ухватиться руками за веревку над головой, сильно качнулся, ударился лбом о колокол и тут же послушно опустил руки и испустил дух. Глухой медный звон заметался по ущелью и, успокаиваясь, стал подниматься к небу.
