Моим первым побуждением было бежать, бросив дело, избавиться от своей новой личины и спасти себя способом, знатоком которого я стал. Но тогда я никогда не узнаю, кто, где, как, почему и каким образом раскусил меня, обнаружил. Самое главное, кто это был.
И, изучив послание еще раз, я не был уверен, что успешное бегство будет означать для меня конец опасности. Ибо не было ли в записке элементов принуждения? Не выраженного словами шантажа, намека на определенное приказание? Письмо словно бы говорило: "Я знаю. Я молчу. Я буду молчать. Ибо ты должен кое-что для меня сделать".
Конечно, мне надо отправиться проверить обломки корабля, хотя я должен дождаться окончания дневных работ. Но ломая себе голову над тем, что я могу там найти, я решил обращаться с этим осторожно. Впереди целый день размышлений над тем, где я мог проколоться, и у меня есть время обдумать самые надежные меры самозащиты. Я потер свое кольцо, в котором дремали смертоносные споры, затем встал и отправился бриться.
В этот день нас с Полом послали на Станцию-Пять. Обычные работы - проверка и обслуживание. Скучно, безопасно, рутинно. И мы едва ли вспотели.
Он не подал виду, что не знает, где я был вчера вечером. Более того, он даже несколько раз сам заводил разговор. Один раз он спросил меня:
- Ну: как, были в "Чикчарни"?
- Да, - ответил я.
- И как он вам?
- Вы были правы. Забегаловка.
Он улыбнулся и кивнул.
- Попробовали что-нибудь из их фирменного? - спросил он чуть погодя.
- Только чуток пива.
- Это самое безопасное, - согласился он. - Майк, мой друг, который погиб, частенько захаживал туда.
- О?
- Я ходил с ним поначалу. Он заказывал что-нибудь, а я сидел и ждал, пока он не спуститься.
- А сами ничего не заказывали?
Он покачал головой:
- Имел печальный опыт, когда был помоложе. Испугался. В любом случае, он заказывал что-нибудь - я имею в виду, там, в "Чикчарни". Он заходил туда, в заднюю комнату за баром. Вы не видели?
- Нет.
- Ну, пару раз ему становилось плохо, и мы повздорили из-за этого. Он знал, что этот гадюшник не имеет лицензии, но это его не беспокоило. В конце концов я сказал ему, что куда безопаснее принимать какую-нибудь дрянь на станции, но его беспокоило, что правила этой чертовой компании запрещают подобные штуки. Глупости, по-моему. В конце концов я сказал ему, что пора бросить, если он не хочет, чтобы дело кончится плохо, и, если уж он не в силах дождаться, пока придет конец недели, чтобы заняться этим где-нибудь в укромном уголке. Я прекратил эти попытки поездки.
