- Добрый вечер, - сказал он и вопросительным взглядом уставился на меня. Мол, урочный час пробил.
Я кивнул. Тогда интерн закрыл дверь и подошел ко мне.
- Пять тысяч? - переспросил я.
- Да.
Я вынул из кармана заранее приготовленную пачку и передал ему.
- Погодите, сейчас добавлю... - встрепенулась Люся, пытаясь непослушными пальцами расстегнуть сумочку.
- Люся, уже все оплачено, - мягко сказал я. Она не слышала.
- Минутку... - дергала заклинившую "молнию". Я шагнул к ней и взял за руку.
- Все оплачено, - повторил я.
Люся обмякла, запрокинула голову и посмотрела на меня снизу вверх широко распахнутыми глазами. В ее взгляде читалось полное непонимание происходящего.
- Так как же это?.. - прошептала она.
- Успокойся. Все нормально.
Ладошка у нее была маленькая, холодная, и ее не хотелось отпускать. Хотелось согреть.
Будущий известный хирург Матюхин дотошно пересчитал деньги и спрятал в карман халата.
"Считай не считай, - мимоходом решил я про себя, а после операции все до цента Рыжей Харе отдашь..."
- Сейчас я пришлю реаниматолога, - сказал интерн. - Будем готовить вашего друга к операции.
Я с сожалением отпустил Люсину руку. Давненько не испытывал подобного чувства. Странно в общем-то.
- А где находится операционная?
- На третьем этаже.
Матюхин кивнул и степенно удалился. Нет, определенно этого интерна ждет слава. Мирового значения вряд ли, а вот на местном уровне - весьма значительная. Одним своим представительным видом ее завоюет.
Через пару минут пожилая, грузноватая врачиха в помятом халате вкатила в палату небольшой столик с медицинскими инструментами и висящими на двух штативах капельницами. Сопровождала ее худенькая, совсем юная девушка, этакая пигалица, в безукоризненно выглаженном халатике и таком же, удивительной белизны, колпаке. Скорее всего, медсестра-практикантка, поскольку врачиха не доверила ей даже столик с инструментами.
- Попрошу родственников и знакомых покинуть палату, - тоненьким голоском заявила пигалица, стараясь придать тону строгость. Строгость не получилась. Получилось этакое детско-наивное "сюси-пуси".
Пряча улыбку, я нагнулся к Люсе.
- Пойдем, - взял ее под локоть. - Будем ждать возле операционной.
Операция затянулась до часу ночи. В половине девятого, опустив грузовым лифтом на третий этаж каталку с Владиком, реаниматологи ввезли его в операционную. Минут через пятнадцать туда проследовали две медсестры, а ровно в девять из ординаторской показалась внушительная процессия хирургов и медленно, выражая всем своим видом профессиональную сосредоточенность, направилась в операционную. Посередине шел мощного телосложения старик с крючковатым носом и надменно поджатыми губами - надо понимать, тот самый "знаменитый" профессор Милыптейн. Справа от него шагал ассистент - хирург средних лет, отнюдь не уступающий в комплекции профессору, а слева сопровождал интерн Левушка Матюхин. Этакие "Три богатыря" Васнецова на современный лад. Один вид "богатырей" внушал не то что доверие, а стопроцентную уверенность в блистательном исходе операции. Косвенным подтверждением тому было и молчание дара предвидения. Никогда в "воспоминаниях будущего" ничего хорошего мне не представлялось. Взять хотя бы финал скачки на Большой приз города - исчез дар предвидения, и все тут. А как пакости накликать - это завсегда пожалуйста...
