– Хай, Уилл. Извините, что беспокою в это время, но я нуждаюсь в срочных комментариях! – Он замолчал.
Уилл был огорошен. Как газета могла узнать, что он стал защитником Лэрри Муди? И настолько ли это важно, чтобы позвонил сам редактор?
– По какому вопросу? – спросил Уилл. Уэндел все молчал. Наконец вымолвил:
– Вы хотите сказать, что ничего не слышали? – В его голосе звучало недоверие.
– Не слышал чего?
– Боже, Уилл, сожалею, что сообщаю об этом.
– О чем, Дадли? О чем, черт возьми?
Было слышно, как Уэндел вздохнул.
– У Бена Карра удар. И тяжелый.
Уилл переключил управление на автопилот, налил из термоса кофе и достал из пакета сандвич с ростбифом, приготовленный Мари. Но аппетита не было. Он занялся кофе. Внизу кучно светились города, фермы выглядели во тьме светлячками. Уилл чувствовал себя плохо. В сущности, он был напуган.
Ему уже сорок один год. Последние восемь лет его жизни связаны с карьерой, Бена Карра. Теперь этот человек, возможно, умирал.
При нормальном положении Уилл в чрезвычайных обстоятельствах думал бы о том, как свести к минимуму ущерб, в частности, что сообщить в печать. Теперь он вспоминал свою первую встречу с сенатором в давние времена.
* * *
– Папаша ваш говорит, что вы нуждаетесь в работе, – сухо сказал сенатор.
– Думаю, это так, – признал Уилл. Он устал от юридической практики. Мысль о работе на влиятельного сенатора импонировала ему. Карр откинулся в кресле.
– А что вы можете делать? – спросил он, будто не ожидая многого.
– Можно прикинуть, – сказал Уилл, пытаясь придумать ответ поумнее, но ничего такого в голову не приходило. – Могу написать завещание; могу сочинить толковое письмо с последними требованиями оплаты счета; могу защищать в суде уголовного преступника или, по крайней мере, обжаловать приговор. Вести переговоры о примирении спорящих сторон. Что еще? Построить лодку и ходить пол парусом. Летать на одномоторном самолете.
Сенатор Карр оставался безразличным.
– А можете ли вы, прорабатывать детали? – спросил он. – Я имею в виду, довольно скучные детали.
– Справляюсь. Если это не все, что я вообще должен делать, и если это не приходится делать слишком долго.
Бенджамин Карр кивнул. Это был первый поощрительный знак с его стороны.
– А можете ли вы не показывать, что выпили?
– Лучше не пить слишком много, чем не показывать этого, – честно ответил Уилл.
Сенатор кивнул опять и спросил:
– Можете ли держать язык за зубами?
– Да, сэр.
– Вы бы удивились, узнав, сколь мало на свете парней, способных помалкивать, когда их не спрашивают. – Сенатор поставил локти на стол и подпер руками подбородок. – Составляли вы когда-нибудь какие-либо законы, проекты законов, не приходилось ли давать экстренные заключения либо оценки?
