Марина никогда не была расисткой, но помимо ее воли белозубые, энергичные и чересчур подвижные африканцы напоминали ей о ком-то из уроков биологии, кто недавно спустился с дерева и еще не успел приобщиться к благам научно-технической революции.
Ей почему-то вспомнился анекдот, который она услышала от одного французского искусствоведа.
— Вы знаете, в чем заключается сходство между женщиной и негром? — обаятельно улыбаясь, спросил француз.
— Нет, — покачала головой Марина.
— Они созданы для того, чтобы служить белому человеку, — сказал искусствовед и весело рассмеялся своей шутке.
Марина вежливо улыбнулась в ответ, но анекдот не показался ей смешным.
Удивляясь самой себе, девушка с трудом отвела взгляд от африканца.
"Вряд ли такой, как он, станет служить белому человеку”, — подумала она.
* * *
Мапота уже знал, что именно эта женщина звонила ему сегодня по телефону, и понимал, почему она пришла раньше назначенного срока. Что ж, он это предвидел.
Она явно не хотела выделяться на фоне разношерстной хиппующей публики и была одета в застиранные голубые джинсы и ничем не примечательную белую майку. Никаких украшений, никакой косметики, только глаза чуть-чуть подведены черной тушью. Но даже в таком виде она была потрясающе красива.
Мулат посмотрел на часы. Девять часов две минуты. Его дама, проявляя явные признаки нетерпения, нервно постукивала пальцами по столу. Допив апельсиновый сок, Мапота направился к ней.
— Вы позволите? — спросил он и, не дожидаясь ответа, опустился на стул напротив Марины.
— Зачем спрашивать разрешения, если вы и так сели?
— Я был уверен, что вы согласитесь.
— Ошибаетесь. Я и не думала соглашаться. Я жду одного знакомого.
— В таком случае, как только он придет, я немедленно уступлю ему место, — улыбнулся Мапота.
В глазах Будановой вспыхнула ярость. Она не выносила, когда за нее принимали решения и ставили ее перед фактом, особенно если инициатива исходила от представителей сильного пола. Еще сильнее ее раздражало то, что этот негр, сидящий напротив нее, все больше притягивал и волновал ее как мужчина. В его глазах читались ум и железная воля, и в то же время в них не было похоти, свойственной большинству задерживающихся на ней мужских взглядов.
— Это уже не имеет значения. Я ухожу, — сказала Марина, поднимаясь со стула.
— Постойте!
— Что еще? — недовольно спросила Марина.
— Канареечно-желтый галстук с алым восклицательным знаком, — как пароль произнес мулат. Девушка застыла на месте.
