Розов ослабил хватку и плавно опустился на спину. Пустой разговор успел ему надоесть, а Марат больше не действовал на психику своей улыбкой. Как-то теперь повернется судьба? И что станет с непутевым братом? Связь с внешней жизнью, можно сказать, потеряна. Остается наблюдать через окно поганых голубей, мутное небо и этот мелкий снег.
* * *
И дня не прошло, как Розова определили на казенную койку, а уже явился немолодой милиционер. Придвинув стул ближе к изголовью кровати, он представился капитаном милиции Яковлевым и с неподдельным сочувствием заглянул в глаза Розову, полные смятения и боли. «Хочу задать вам несколько вопросов, – сказал Яковлев. – По поводу случившегося с вами. Узнать обстоятельства пришествия». Яковлев говорил мягким, каким-то извиняющимся голосом. «А откуда вы узнали, что со мной вообще что-то случилось?» – Розов постарался улыбнуться, но эта улыбка причинила боль. Впервые в жизни милиционер разговаривал с ним, как с потерпевшим. «Когда вас доставили в больницу, – Яковлев вытащил из внутреннего кармана кителя и нацепил на нос очки в пластмассовой оправе, – нам поступила телефонограмма о происшествии. Из приемного покоя. Таков порядок».
«Понимаю, – Розов старался больше не улыбаться, не напрягать мышцы разбитого лица. – Хотите возбудить дело против, – он замешкался, подыскивая правильное определение, – против моих обидчиков?» «Я должен лишь выяснить обстоятельства пришествия, – Яковлев помялся. – Бывает и так, что человек по пьяному делу свалился с лестницы, поломал себе руки и ноги. Как говориться, нет факта преступления. Это я так, говоря условно. У вас другой случай. Затем мы вместе составим заявление потерпевшего, и вы его подпишите». Он покосился на загипсованную руку Розова.
«Так дело вы возбуждать не будете?» – с тупым упрямством больного плохо соображавшего человека повторил вопрос Розов. Яковлев вздохнул: «Лично я не имею права возбуждать уголовные дела, – сказал он. – Я всего-навсего дознаватель. А по статье сто одиннадцатой части третьей, то есть по факту причинения тяжкого вреда здоровью, дело возбуждает не дознаватель, а следователь милиции. Теперь вы понимаете механику этой процедуры?» «Понимаю, – кивнул Розов. – Теперь понимаю». «Если мы сегодня составим заявление, – Яковлев вытер лоб платком, – то следователь сам придет к вам на днях уточнить детали». «Что именно вас интересует?» – спросил Розов, неожиданно потерявший всякий интерес к происходящему.
