- Да, правительственной...
Господин Полищук среднего роста, черный как жук, стрижется бобриком, короткая борода... Тонкий нос с горбинкой... Когда Полищук волнуется или сердится - не разберешь - нос его вытягивается, раздваиваясь на кончике...
Бледные, тонкие уши как-то особенно сильно выделяются на окружающей черноте.. Он в сюртуке.. Странно раздвояясь сзади, сюртук дает просвет, обнаруживая длинные ноги при малом туловище, и кажется мне, что он, этот г. Полищук, вот-вот должен прыгнуть и кого-то крепко и цепко охватить... {91} Он рассказывает плавно, осторожно и зорко посматривает по сторонам.
В разгар своих показаний он остановился и просит покурить.
Председатель делает перерыв.
Он решительно заявляет о легенде убийства Ющинского Бейлисом.
Но вот, видите ли, он запамятовал, как было дело, что говорил умиравший Женя Чеберяк, а, ведь, не забудьте, что именно он был, по поручению начальства, при агонии этого мальчика и все расспрашивал, и все распутывал тайну.
Ему стали напоминать вопросами.
Наконец, и он немножечко припомнил.
Что же говорил перед смертью этот несчастный мальчик?
Когда он был в бреду без памяти, он метался и все вскрикивал:
- Андрюша, ни кричи?.. Не кричи так, Андрюша... Андрюша, Андрюша, прошу...
Было видно, что Андрюша стоял перед ним грозной, кровавой тенью, он мучился им...
Но вот он приходит в сознание...
Мать его, Вера Чеберяк, подхватывает на руки, носит его по комнате и все пристает к нему, все просит:
- Мальчик мой, Женя, дитятко мое, скажи им (сыщикам), что мама твоя здесь не при чем... - Ах, мама, оставь меня...
- Скажи, скажи же им...
- Дай мне, мама, спокой...
- Скажи, что твоя мама не при чем...
- Ах, мама, мне так тяжело об этом вспоминать...
О чем же "об этом"?..
И он умолкал, закрывал глаза... Но вдруг он порывался что-то говорить...
Тогда "мама" бросалась к нему и целовала, безумно целовала его, в дрожавшие, посинелые губы мальчика, и зацеловывала его слова, и не давала ему говорить... и он... умолкал..
Она снова брала его на руки и опять, и опять просила сказать "им", что мама его не при чем в этом кошмарном, кровавом деле. {92} Он стал отходить. Послали за священником. Священник пришел. Он оживился, пришел в себя.
Батюшка его исповедовал, причастил, утешил, обласкал, простился с ним и стал уходить...
- Батюшка.. Батюшка!.. - раздался ему вслед слабый голос ребенка.
Батюшка вздрогнул, обернулся.
- Что тебе, дитя моё? - и пошел, поспешая, к нему...
