Когда я заговорил, мой голос перекрыл словоизлияния Пирона, как рев водопада – шелест травы.
– На ближайшие несколько суток верховная законодательная и исполнительная власть переходит в руки Временного Правительства. Глава кабинета – Искандер Эффендишах. Министр иностранных дел – Искандер Эффендишах. Военный министр – Искандер Эффендишах. Министр внутренних дел – Искандер Эффендишах. Палач – Искандер Эффендишах. Хранитель печати и подписи главы кабинета – Петр-Василий Дурново. У вас, господа, есть выбор: войти в аппарат правительства на правах пресс-секретарей либо вас вынесут отсюда вперед ногами.
7. Стыдно! Прошло двадцать лет, а ты все поешь песни
Когда я смотрю на себя в зеркало, мне трудно поверить, что в этом человеке жило и умерло без особых мучений столько личностей. Несколько первых – детей и подростков – я помню совсем плохо, поэтому веду отсчет с двадцати лет.
Искандер-1 был убит ревностью и скончался в собственной постели за семнадцать лет до войны.
Искандер-2 погиб под Свинцовым Солнцем, когда шел среди дымящихся трупов заклятых врагов человечества. Враги называли себя «тойе ландж», что на их языке означало «владетели пространства». То были первые серьезные бои, мы по ошибке взорвали пассажирский поезд и ждали решения командования: добивать ли раненых тойлангов в целях сохранения секретности или бросить все как есть и убираться в горы.
Обезоруженного Искандера-3 замучила Ресту-Влайя на Утесе.
Искандер-4 обнаружен мертвым на ходовом мостике мобил-дока «Бетховен».
Спасая Землю, Искандер-5 надел кольцо-катализатор и был поглощен без остатка пространством Аль-Фараби.
Искандер-6 прожил меньше других – сто семнадцать часов. Он умер в тот миг, когда его тело вернулось в «холодный» режим и, вместо того, чтобы вспыхнуть свечкой, попросило ящик «Клико».
Искандер-7 – подозрительный мутант. Он живет уже четверть века. То ли эта, седьмая, личность утратила остатки чувствительности, то ли все дело в новой работе.
Сегодня утром ко мне заходил гость.
Он стоял на пороге. Совершенно лысый, пронзительно голубоглазый. Лицо его имело цвет сильно загущенного мукой вишневого супа – именно такая краска у мастеров Школы Рейхенау считалась телесной. В прекрасной стране Германии, в десятом веке от Рождества Христова.
– Могу я видеть Искандера Эффендишаха?
Его акцент был ужасен настолько, что у меня опускаются руки: я просто не могу его передать.
– Он перед вами.
Даже слабого намека на улыбку я от него не дождался. Вообще, мимика у него была как у тойланга. Отсутствующая.
