Девица чем-то походила на крышку колодца, хотя была вовсе не старая, не ржавая и даже не грязная. Может, исписанностью? На крышке была надпись, и на девице была надпись. Даже много надписей. На маечке с глубоким вырезом, не прикрывавшей и бедер, было аршинно вышито: Ай хэв гив олл. На белой ноге гораздо выше колена алела корейская татуировка: фак гоу ту, и алая с зеленым оперением стрелка показывала, куда. На чистом же лобике, над которым жестко торчали индейским оперением разноцветные волосы, было коряво намалевано яркой помадой: ГРИЗМАДУРА.
Та еще девица. И босиком. Но вроде не пьяная. Уставилась на меня, тычет нежной ручкой в колодезный зев и шевелит пухлыми губами. Но не издает ни звука. Как в сказочке: разевает щука рот, но не слышно, что поет. Немая, что ли?
- Ты глухомемая? - спрашиваю и пытаюсь помочь себе жестами. Но тут же обнаруживаю, что из всего обширного языка жестов мне известны только два международных: левой рукой по бицепсу сжатой в кулак правой и указательным пальцем правой по внутренней стороне полураскрытых пальцев левой. Но это я потом обнаружил, а сначала воспроизвел эти жесты с восхитительной наивностью.
Девица смотрит на меня, как девственница на искусственный член: и любопытно, и не понять, что это такое, и стыдно одновременно, потому что мелькают догадки.
- Ты откуда сорвался? - на чистом русском говорит глухонемая, и возмущенные глаза мечут молнии. - Он ушел туда, а ты тут чухней предлагаешь заняться?
Я оторопело хлопаю глазами.
- Погоди, погоди, - бормочу. - Кто ушел? Куда ушел?..
- Учитель! - трагически вещает девица и снова тычет рукой в колодец.
Я тоже заглядываю в колодец и чудится - в черной глубине маячат какие-то тени.
- Зачем же он ушел? - не могу понять я. - Провалился, что ли?
- Его увели темные силы! - хорошо поставленным голосом трагика вещает девица. - Чтобы найти истину.
- Истину в канализации?
- Истина на дне, - с пафосом провозглашает девица. - А поскольку канализация - дно всякой цивилизации, то и искать ее надо именно там. Учителя нужно спасти!
- От истины? - решил схохмить я.
- От темных сил, дубина! - шипит девица, мигом растерявшая весь свой пафос, встает на колено перед колодцем и начинает шарить ногой в поисках ближайшей скобы. - Я иду на помощь, Учитель! - восклицает она и оборачивает ко мне личико с надписью на лбу. - А ты?
Глаза мои прикованы к круглому, белому и аппетитному, чего маечка почти не закрывала, а больше закрывать было и вообще нечем. Это аппетитное с вызовом выпятилось в мою сторону. А когда это я не принимал вызов?
