Мальчик в форме почтового работника с квадратной фуражкой на голове запускал бумажного змея, но это был не змей, а почтовый конверт со штемпелем и адресом, и мочалка сделана из телеграфных лент, развеваемых щедрым приволжским ветерком, на ленте выбиты слова
ЖДУ ОТВЕТА КАК СОЛОВЕЙ ЛЕТА
По небу летел самолет, нарисованный на марке, "ракета" плыла по реке, конверты порхали над городом, вот какая была эта картина, перед которой стоял Сычев.
- Здравствуйте, Сергей Андреевич, - сказала девушка сквозь дежурное окошко, обращаясь к Мартынову.
- Нам телеграмму отправить, Люда, - сказал Мартынов.
- Сначала телефон, - потребовал Аркадий Сычев.
В кабине пахло перекисью водорода. Спотыкаясь на кодовых цифрах, Аркадий Миронович наконец-то прорвался к родному номеру: 280-06-13. Как ни удивительно для такой глуши, соединение случилось сразу же, потом пошли бесконечные длинные гудки.
Аркадий Миронович мог себе думать, что именно он удрал из дома, а как на самом деле, это бабушка надвое сказала.
Гудки продолжались. Аркадия Мироновича осенило: Вероники нет дома.
Увы, привилегия ухода дана только нам, мужчинам. Женщина не смеет оставить очаг. Она есть великий дневальный.
- Я слушаю, - сказала Вероника.
- Прости, я тебя не разбудил? - спросил он с облегчением.
- Что ты, милый, - отвечала она. - Я специально дежурила у телефона.
- Я звоню из Белореченска!
- В какой это стране? Видно, большая разница во времени.
- Если ты этого не знаешь, то передай Васильеву, что его телеграмму я получил. Пусть присылает передвижку, материал будет.
- Нашел свою боевую подругу? Желаю удачи.
Он не выдержал первым. Он всегда не выдерживал, когда она так говорила.
- Вика, ты не можешь говорить человеческим языком?
- Я вторую ночь живу на таблетках, откуда быть человеческому языку? она еще медлила, но уже из последних сил.
- Прости меня, - сказал он.
- А дальше как? - спросила она.
- Прости меня, дурака старого. - Таким образом ритуал был исполнен.
- Спасибо, милый, видно, фронтовая обстановка действует на тебя благотворно. У меня глаза слипаются, привались ко мне.
- Только не вздумай вступать в переговоры с Васильевым. Я тебе запрещаю категорически.
- Ты отстал от жизни, дорогой. От Васильева теперь ничего не зависит. Учти, это не телефонный разговор. Целую.
Аркадий Миронович вышел из кабины, полный героических замыслов.
- Дай мне монет. Будем звонить Юре. На той неделе прилетает Глен Гросс, включаю Белореченск в маршрут поездки. Ты показываешь нам, как ты обрисовал свой город, закупаем твои работы на корню. Параллельно договариваюсь с Юрой, устраиваем твой вернисаж в Москве. Где ты хочешь? На Кузнецком мосту? Соглашайся на Кузнецкий мост, старик, а то Юра передумает. На Манеж ты пока не тянешь. Но не отчаивайся - у нас с тобой все впереди. У тебя-то холсты есть нормальные? А то все темпера на стене, темпера на камне, этак нам вертолетов не хватит. Что же ты молчишь, старик?
