- Как интересно, - отвечала трубка. - Я что-то не помню такого названия. Когда он шел на всесоюзном экране?
- Вы правы. Это был не фильм, пока это всего-навсего сценарий, по которому ничего не было поставлено, так как вполне возможно, что и сам сценарий еще не написан. Ведь мы живем в эпоху удивительных свершений. Наши свершения много удивительнее замыслов, но это еще не предел. В следующем репортаже мы расскажем вам о том, как закончилась волнующая встреча спасенного и спасающего.
- И это называется творческий работник? - у стойки стоял Сергей Мартынов. - За что вам только деньги платят. Еще слово - и телефон будет выключен.
- Слушай, Сергей, - всколыхнулся Сычев, передавая трубку Валентине. А ты-то сам кем работаешь? Не телефонным мастером? Или кем?
- Не кем, а как.
- Прекрасно. Как же ты работаешь?
- Под псевдонимом.
- Ага, понимаю, твой псевдоним: Сергей Спасатель.
- Я всегда говорил: мы с тобой коллеги. Поехали. Следуй за мной.
За углом стоял автомобиль на четырех колесах, так сказать, в инвалидном исполнении. Разместились, стуча деревяшкой.
Городок был притушен. Машина резво побежала по улочкам, перекатываясь с холма на холм.
Развернулись. Аркадий Сычев узнал привокзальную площадь. Мартынов подвел его к зданию вокзала с боковой стороны.
- Здесь был утром митинг, вас встречали. А я стоял у окна, вон там, он указал на темное пятно окна на втором этаже. - И все видел. Я тебя сразу разглядел. И полковника узнал. И Пашку Юмашева.
- Почему же ты не спустился к нам, вот чудило.
- Я тебя сначала спрошу: почему ты, Аркаша Сыч, стоял в стороне и не лез под поцелуй? Так и я. Не желаю принародно шмыгать носом. Не каждому дано довольствоваться поверхностной радостью. И вообще: чего ты ко мне пристал? Не лезь ко мне в душу. Не хотел участвовать в вашем музыкальном мероприятии. Ишь ты, оркестры играют, цветы подносят. Модно стало. А когда я двадцать три года назад поехал под Старую Руссу, чтобы найти свой окоп, на меня с подозрением смотрели: кто такой, откуда? Зачем тебе твой окоп понадобился? Предъявите документы. Я говорю: ногу свою хочу найти в том окопе. Тогда поверили.
- Ладно, старик. Будем считать, что я тебя понимаю.
- Там осталось еще?
- Что-то булькает.
- Это очень вредно, когда булькает. Надо, чтобы она больше не булькала. На чем мы остановились?
- На том, что ты послал меня подальше.
- Все равно это ближе, чем я хотел бы. Вы все утопаете в словах. Запутались в значениях. Помнишь, мы пошли на лед, форсировали озеро, сто раз ходили в атаку. Бездарная, доложу тебе, операция, я потерял восемьдесят процентов списочного состава. А теперь это называется путь боевой славы.
