– На ключ замкнутом, – подала голос жена. – Знаю я твои эмпиреи. Сыта ими по горло. Он же оттуда, – взглянув на Гурского, она кивнула на мужа, – или без шапки каждый раз возвращается, или вся рожа разбитая.
– О! – мужик указал пальцем на жену. – Варвара Тихоновна, знакомься. А тебя как звать-то?
– Александр.
– Ну, а меня Геннадий Василич. Хочешь Василичем зови, а хочешь Геной.
– Очень приятно.
– Ну вот и познакомились. За знакомство? – он налил по половине стакана и чокнулся с Гурским.
– За знакомство.
– Вы курочку вот, курочку берите, – Варвара Тихоновна придвинула поближе к Александру куриную лапку на салфетке. – Вы на него не смотрите, он, как выпьет, только балаболит, а вы кушайте, вот соль. Геша, где у нас лимонад?
– А вот, – Василич достал из-под стола пластиковую бутылку «Миринды», отвинтил крышку, налил в большую кружку и опять убрал бутылку под стол.
– Витька, ты пить хочешь? – спросила женщина у мальчишки.
– Не-а, – донеслось сверху.
– А есть?
– Не-а.
– Ну и как хочешь, – она сделала несколько глотков и подала мужу бутерброд с колбасой.– Закусывай.
– Нет. Дай-ка я рыбки…
– Сам и бери, чего – рук нет?
– Вот ворчит, вот ворчит. Приляг лучше, не бойся. Я разбужу, ехать-то еще… Приляг, чем ворчать-то.
– Ну так подвинься.
Василич привстал, жена его положила подушку поверх одеяла, улеглась, не раздеваясь, и, устраиваясь поудобнее, повернулась к стене.
– Давай-ка на вторую ногу встанем, – мужик сел на место и потянулся к бутылке.
– Мне чуть-чуть, – Гурский доедал куриную лапку.
– А мы всем по чуть-чуть. Как тебе продукт?
– Весьма.
– А ты говоришь… Свояк же ее, родимую, с любовью делает. Сколько в ней градусов, по-твоему?
– Сорок… может, чуть больше, из-за корня не понять.
– Ага! Пятьдесят не хочешь? А пьется мягко, – он налил по стаканам. – Давай, а то на одной-то ноге стоять долго неудобно.
– Ваше здоровье.
– Ага. Рыбку бери. Они выпили и закусили.
– Ну чего? Легчает на душе? Кто-то, очевидно, заблудившись, заглянул в купе, извинился и опять закрыл дверь.
– Определенно.
– Вот, а то я смотрю, сидишь, как этот…
– Как пенделок.
– Кто?
– Да это я так.
– Перекурим?
– Пошли. – Они вышли из купе и направились по коридору в нерабочий тамбур.
– Холодно… – зябко поежился в тамбуре Гурский, тщетно пытаясь разглядеть что-нибудь через заиндевевшее стекло.
– Не май месяц. – Василич вынул из кармана «Приму». – А ты куда едешь-то?
– В Комсомольск. Когда будем – не в курсе?
– Вечером. Мы сами туда. А ты в командировку, что ли?
