– Шестнадцать, а что?
– Да так. Бывай, станишник.
– Ну наконец-то… – Лазарский сидел за столом вдвоем с Волковым, и в глаза его было больно смотреть. – Саш, ну я не знаю… Мы же завтракать пришли.
– И что ты заказал?
– Ну, я не знаю, я вообще ничего не хочу, Петька вот салаты ест, а ты, я же не знаю, что… яйца всмятку? На самом деле?
– На вот, держи, только аккуратно, горячее.
– Спасибо, конечно, но как же…
– Ты давай это съешь – и в больничку.
– Саша, да я последние два месяца вообще ничего есть не могу. А вот это конкретно – не буду категорически.
– Не имеешь права, – поднял голову от морковного салата Волков. – Старший приказал.
– Да ну вас, – Лазарский осторожно взял в руки пиалу и сделал глоток. Посмотрел на Гурского, сделал еще несколько крупных глотков, подул на питье и недоверчиво спросил:
– Сань, а это чего?..
– Пей давай. А маслинки глотай с косточкой.
– С косточкой не буду.
– Не имеешь права. Старший приказал. – Петр отодвинул от себя салатную тарелку, достал пачку сигарет и закурил. – А где твои яйца-то?
– Да что ж вы все… – Гурский остановил проходящую мимо их столика официантку. – Девушка, где мои яйца?
– Молоденькая девчонка неожиданно вспыхнула.
– Они… Сейчас принесу.
– Сань. – Лазарский держал в одной руке пустую пиалу, а в другой последнюю маслинку. Щеки его порозовели, на лбу выступили бисеринки пота. – А как это делается? Я же живой опять! И не пьяный…
– В течение ближайших пяти лет это тебе не нужно.
– Да я же там на этом разбогатею!.
– Нельзя, Миша. Это старинный секрет семьи Адашевых. Или Гурских. Не помню, мне бабушка говорила. Но именно обладание этим средством и обусловило исключительную способность к выживанию нашего рода. Особенно в эпоху Петра Великого. Кстати о Петре, – Александр обернулся к Волкову, – наши планы?
– Да что планы. Поехали на Васильевский. Лишенца этого в клинику сдадим.
– Почему лишенца? – обиделся Лазарский.
– Ты паспорт наш сдал, когда уезжал?
– Сдал.
– Значит, лишен гражданства. Лишенец и есть.
– Логично,– согласился Михаил, откладывая в сторону пустую сигаретную пачку. – Дай-ка сигареточку, у тебя штанишки в клеточку.
– Держи, – Петр протянул ему открытую пачку. – А потом мне обратно сюда вернуться надо. Клиентка эта здесь рядом живет. Ну?
– Поехали. – Гурский поднялся из-за стола.
Все вместе они остановились у выхода из зала, чтобы расплатиться. Молоденькая официантка открыла свой блокнотик:
– Значит, так: салатики – два, кофе один, круассанчик, чанахи и бутылка водки. Это у нас… Да! – Она взглянула на Гурского. – А что же мне с вашими яйцами делать?
