Все дамы. Следующую, следующую!
Иллюзионист. Как прикажете. Которую?
Дама. Ту, где Ганс, склонившись над рыцарем, которого ранил, видит женскую грудь и узнает Берту.
Иллюзионист. Эта сцена остается для следующих веков {12}, сударыня.
Камергер. Ту, где рыцарь и Берта в первый раз говорят об Ундине...
Иллюзионист. Сцену будущего года? Что ж, поглядим.
Все дамы вдруг уставились на лицо камергера.
Камергер. Что это у меня на щеках?
Иллюзионист. А, это издержки метода. У вас на лице борода, и ей уже полгода.
Они снова прячутся.
СЦЕНА ШЕСТАЯ
Берта. Рыцарь.
Они входят непринужденной походкой, один из сада, другая со двора.
Берта. Я вас искала, Ганс!
Ганс. Я вас искал, Берта!
Берта. Ганс, между нами не должно быть ни малейшей неясности. Мне невозможно быть вашим другом, если я не подруга Ундине. Доверьте мне ее на этот вечер. Я переписываю "Энеиду" и "Скорбные элегии" и сама делаю к ним рисунки. Ундина поможет мне позолотить слезы Овидия {13}.
Рыцарь. Спасибо, Берта. Но сомневаюсь...
Берта. Ундина не любит писать?
Рыцарь. Нет, Ундина не умеет писать.
Берта. Как она права! Она может беззаветно отдаваться творениям других людей. Она может читать романы, не завидуя автору.
Рыцарь. Нет, она не читает.
Берта. Она не любит романы?
Рыцарь. Нет. Она не умеет читать.
Берта. Как я ей завидую! Что за прелестная нимфа будет жить у нас среди всех педанток и ханжей! Каким это станет отдохновением лицезреть наконец саму природу, беспечно предающуюся танцам и музыке!
Рыцарь. Вы этого не увидите.
Берта. Неужели вы настолько ее ревнуете?
Рыцарь. Нет. Она не умеет танцевать.
Берта. Вы шутите, Ганс! Вы женились на женщине, которая не читает, не пишет и не танцует?
Рыцарь. Да. И не декламирует стихи. И не играет на флейте с наконечником. И не скачет верхом. И плачет на охоте.
Берта. А что же она делает?
Рыцарь. Она плавает... Немного...
Берта. Какой ангел! Но берегитесь. При дворе не очень хорошо быть невежественной. Двор просто кишит учителями. Как же будет выглядеть Ундина?
Рыцарь. Так как есть. Как само очарование.
Берта. Как немое очарование или как говорливое очарование? Она имеет право не знать ничего, если умеет молчать.
Рыцарь. Как раз насчет этого, Берта, я немного беспокоюсь. Ундина говорлива, а поскольку единственным ее учителем была природа, синтаксис она узнала от древесных лягушек, а произношение от ветра. Сейчас как раз время турниров и охоты: я дрожу при мысли, какие слова могут вырваться у Ундины во время этих зрелищ, ведь каждый выезд, каждая фигура на манеже, каждый поворот имеют свое название. Я обучаю ее безуспешно. Она сбивает меня поцелуем при каждом новом для нее слове, при каждом специальном термине, а их целых тридцать три в одном лишь первом преломлении копий, которое я вчера пытался ей растолковать.
