В Варшаве она пыталась дозвониться до Збышека, но телефон не отвечал. Из гостиницы она заказала Варшаву, даже телеграмму маме отправила и попыталась вздремнуть (в поезде спалось плохо). К тому же путешествие ранним рейсом из Москвы в Варшаву самолетом, а потом поездом в Сопот оказалось утомительным.
А через три часа ей позвонили и попросили спуститься вниз: надо ехать на репетицию. Ей сообщили, что Польшу будет также представлять Эва Де-марчик, по Аниному убеждению, певица очень сильная, темпераментная и, что самое главное, мыслящая. Эва впервые в послевоенной польской песне обратилась к лирической поэзии - начала исполнять песни и баллады на стихи Тувима, Галчинского, Броневского. Она не просто пела, она играла на сцене, создавая яркие драматические моноспектакли...
- Ты, конечно, будешь петь "Эвридики"? - галантно раскланявшись, спросил Люциан Кыдринский (и в этом году ему было поручено вести программу фестиваля).
Анна лишь улыбнулась в ответ. Конечно, "Эвридики" она любила, это была выстраданная ею песня. Но ведь надо обновлять репертуар, нельзя же оставаться исполнительницей одного-единственного музыкального произведения! В словах Кыдринского она почувствовала иронию, и хорошее настроение, которое, несмотря на усталость, сопутствовало ей, омрачилось. Что поделаешь, если среди десятка клавиров, которые больше года она добросовестно возит за собой из города в город, она не может отыскать ни одной песни, к которой бы у нее лежала душа? За которую хотелось бы бороться, отстаивать ее, как, скажем, это было с "Эвридиками"?
Всеобщее внимание в Сопоте было приковано к двум представительницам Польши - Эве Демарчик и Анне, по утверждениям прессы, бесконечно одаренным, непохожим по манере друг на друга певицам, способным удивить мир. От их выступлений организаторы фестиваля ждали многого.
Дело в том, что признанным звездам западной эстрады Сопотский фестиваль казался мелким - и с точки зрения престижности и с финансовой стороны. Зато десятки ловцов популярности - американских, английских, бельгийских, голландских, западногерманских певцов и певиц, кочующих из страны в страну, с одного конкурса на другой, бесталанных подражателей, - начинали задавать тон на эстраде "Лесной оперы". Они шумели, визжали, кричали на сцене, напяливали на себя немыслимые убранства, силясь не так, так эдак завоевать симпатии зрителей. И, надо сказать, немалого успеха достигали у дилетантов. Профессионалы же хмурились, высказывая справедливые упреки в адрес организаторов фестиваля. Те же в свою очередь отвечали: ничего не поделаешь, конкурс!
