- К чему такая жестокость? - вскрикнула Анна. - Вы такой добрый, пан Юлиан, и как знать, что было бы со мной, если бы не вы...
- С тобой всегда было бы все в порядке, - глухо произнес Кшивка. - Ты не подходишь ни под какие правила. Ты - исключение, которое ставит под сомнение многие мои жизненные концепции. Удивляюсь, Анна, с какой легкостью ты преодолеваешь все преграды!.. - Он помолчал, потом продолжил: - Ты же знаешь, что я не только ценю тебя, но и люблю как самую прилежную мою ученицу... - И с грустью добавил: - Которой уже нечему у меня учиться.
- Ну, сегодня вы явно напрашиваетесь на комплименты! Но я помолчу. Уж кому-кому, а вам-то известно, что если я поеду в Ополе, то буду обязана этим только вам и никому больше.
- Себе, себе, - мягко улыбнулся Кшивка. - Себе и никому больше, Аня.
xxx
Это был второй фестиваль польской песни в Ополе - небольшом старинном городке на западе страны, очень красивом, изрезанном многочисленными каналами и потому прозванном польской Венецией...
Анна Герман приехала в Ополе одна утренним поездом из Вроцлава. В небольшом кожаном чемодане - новое светлое платье, сшитое своими руками, и партитура песни "Танцующие Эвридики". Представитель организационного комитета, который встречал участников фестиваля на вокзале, сообщил Анне и еще двум певицам, что репетиция - через полтора часа.
Пожалуй, никогда еще до сих пор она не репетировала так долго и старательно, как на этот раз в Ополе. И хотя каждый нюанс, каждую ноту, каждую паузу "своей" песни она знала, как говорится, назубок, все-таки просила дирижера еще и еще раз пройти песню, иной раз останавливалась, будто пыталась сейчас, в последний момент, найти новую трактовку. Дирижер и музыканты заметно устали: они репетировали в этот день еще с добрым десятком солистов. Но они не спорили, с интересом поглядывали на Анну, тихо переговаривались, кивали в ее сторону. А когда репетиция подошла к концу, дружно зааплодировали. Сначала Анна подумала, что эти аплодисменты насмешливый знак благодарности музыкантов за то, что их наконец отпустили. Но, внимательно всмотревшись в их лица, доброжелательные и веселые, она поняла, что ошиблась. Скорее всего, она просто понравилась оркестру...
Анна почти не слышала голосов конкурсантов. Исчезла привычная раскованность, приобретенная месяцами каждодневных концертов в провинции. Она дрожала, как дебютантка. Первым желанием было подойти к Люциану Кыдринскому - главному распорядителю фестиваля - и просить его отложить ее выступление... Она решительно направилась в сторону сцены (там в крохотной комнатке размещалась распорядительная дирекция), но внезапно остановилась и села на неизвестно как очутившийся здесь, рядом со сценой, пустой стул...
