Винс первым посмотрел вверх и увидел вершину, и погиб он первым. Это случилось почти мгновенно, и огненные ужасы тут были не при чем.
Он поскользнулся.
Вот и все. Мы поднимались по трудному участку. Еще секунду назад он шел за мной, и вот его уже не стало. Его тело не нужно было доставать. Он совершил затяжной прыжок. Без парашюта. Голубая тишина подхватила его; серая земля понеслась ему навстречу. Теперь нас осталось шестеро. Мы содрогнулись, и каждый из нас, наверное, помолился как умел.
Ушедший Винс, пусть какое-нибудь доброе Божество поведет тебя по Тропе Совершенства. Пусть то, что ты хотел более всего найти в ином мире, ждет тебя там. И если иной мир существует, помни тех, кто произносит эти слова, о, незваный гость небес…
Мы мало говорили до конца дня.
Огненный страж с мечом пришел и стоял над нашим лагерем всю ночь. Но ничего не сказал.
Рано утром ушел Стэн. Он оставил под моим рюкзаком записку.
В ней было написано:
«Вы должны ненавидеть меня, за мой побег, но я считаю, что это настоящий ангел. Я боюсь этой горы. Я могу взбираться на любые скалы, но я не хочу сражаться с небесами. Путь вниз легче пути наверх, так что не беспокойтесь обо мне. Постарайтесь понять. С.»
Итак нас осталось пятеро — Док, Келли, Генри, Малларди и я — и в этот день мы вышли на высоту сто восемьдесят тысяч футов и почувствовали себя одинокими.
А ночью опять пришла девушка и стала говорить со мной, и я смотрел на черные волосы на фоне черного неба и глаза, в которых прятался голубой огонь. Она стояла, прислонившись к ледяной глыбе.
— Двоих уже нет.
— Зато остались мы, — ответил я.
— Пока остались.
— Мы поднимемся на вершину и уйдем отсюда, — сказал я. — Как мы можем причинить тебе вред? Почему ты нас ненавидишь?
— Ненависти нет, сэр, — сказала она.
— А что же тогда?
— Я охраняю.
— Что? Что здесь можно охранять?
— Умирающую, которая может выжить.
— Что? Кто умирает? Как?
Но ее слов не было слышно, а вскоре исчезла и она сама. До конца ночи я спал.
Сто восемьдесят два, три, четыре и пять. Потом, на ночь, спустились вниз на четыре.
Огненные Существа сновали над нами, твердь под ногами пульсировала, и даже сама гора, казалось, начинала раскачиваться, когда мы карабкались вверх.
Мы выбили тропу в скале до ста восьмидесяти шести, и три дня ушло на то, чтобы продвинуться еще на тысячу футов. Все, до чего мы дотрагивались, было холодным, гладким и скользким, и отсвечивало голубоватым светом.
Когда мы достигли ста девяноста тысяч футов, Генри посмотрел вниз и содрогнулся.
