- Простите, но больше я вам ничем не могу помочь...
- А вы знали вице-президента "Русской нефти" Георгия Дзгоева? поинтересовался Рукавишников.
- Практически нет. Я однажды встретился с ним, но Дзгоев категорически отказался отвечать на мои вопросы. Сказал, что он человек в компании новый... А с ним что, тоже что-то случилось? - делая вид, что ему ничего не известно о сбежавшем вице-президенте, задал вопрос Ребров.
- Нет, с ним все в порядке, - сказал следователь. - Ну хорошо, идите, но думаю, что мы с вами еще встретимся.
После прокуратуры Виктор заскочил на работу, чтобы расспросить Хрусталева поподробнее о поездке в Сочи, а потом отправился домой собирать чемодан. Он укладывал вещи, поглядывая в телевизор. Если вчера о возможной взаимосвязи статьи в "Народной трибуне" и смерти президента "Русской нефти" говорили только некоторые тележурналисты, то теперь упомянуть об этом считали необходимым абсолютно все.
За сборами с явным беспокойством наблюдала жена. Очевидно, Лиза думала, что он упаковывает чемодан для переезда на другую квартиру, и то, что он так быстро нашел себе новое жилье, ее очень разочаровывало. В конце концов, она не выдержала и прямо поинтересовалась, куда он собирается. Узнав же, что Виктор отправляется в командировку, Лиза обрела душевное спокойствие и, для полного самоутверждения, заявила, что, возможно, через два месяца в эту квартиру переедет ее тетка, так что после возвращения из поездки он должен срочно себе что-нибудь подыскать.
Глава III
МОЛОДЯЩИЕСЯ ПРЕДПРИНИМАТЕЛИ
1
Самолет в Сочи вылетал из аэропорта Внуково очень рано, и, чтобы не опоздать к своему рейсу, Реброву пришлось встать в пять часов.
Когда он мчался по Ленинскому проспекту, солнце только-только начинало подниматься над Москвой. Оно то скрывалось за домами, то выскакивало в промежутках между ними, и уже с утра было такое безжалостное, каким может быть разве что прожектор на вертолете убийц, преследующих свою жертву в голой степи.
Совсем недавно по проспекту прошли поливальные машины, и асфальт был еще мокрым. Но он высыхал прямо на глазах, а в воздухе, как после дождя, пахло озоном.
После двух дней нервотрепки Ребров впервые ощущал относительное душевное равновесие. Он уезжал из Москвы с таким чувством, словно ему уже никогда не надо будет возвращаться в этот громадный город, с его суетой, проблемами, постоянной борьбой за выживание, хотя, казалось, здесь всего и для всех было в избытке - жилья, еды, одежды, развлечений.
