- Да, но они носят самый общий характер. При желании их мог получить любой налоговый инспектор.
- Но вы же не налоговый инспектор, правда? - сухо уточнил Рукавишников.
Ребров кивнул головой.
- Тогда как и от кого вы их получили?
Виктор замялся:
- В соответствии с законом о печати я могу не раскрывать свои источники информации.
Выражение лица Рукавишникова и так не отличалось дружелюбием, а теперь стало вполне прокурорским - таким оно должно быть в тот момент, когда прокурор требует осуждения обвиняемого на максимальный срок.
- То есть вы не хотите помочь следствию! - уточнил он ситуацию. - Вы хорошо подумали?!
Вопрос был поставлен очень жестко, и Ребров заерзал:
- Я согласен вам помогать, но фамилию этого человека назвать не смогу.... Я ему это пообещал.
- Неужели вы не понимаете, что если мы найдем людей, способных подтвердить криминальный характер деятельности Лукина, то вам это будет только на руку?
В тесном кабинете Рукавишникова повисла напряженная тишина. Виктор вспомнил, как Медведев упрашивал его, предлагал деньги.
- Нет, я никого называть не буду, - тяжело вздохнул он. - Уверен, вам это ничего не даст.
Следователь в упор посмотрел на Реброва. Он, видимо, решил изменить тональность разговора и на глазах из злого следователя превратиться в рубаху-парня. По его губам скользнула ироническая улыбка:
- А вы не думаете, что вас просто использовали? Как раз те люди, которых вы прикрываете.
- Каким образом? - покраснел Виктор.
- Снабдили тенденциозно подобранными справками, "слили" вам вполне определенную информацию. То есть вы невольно стали участником кампании давления на Лукина, которая закончилась его смертью. Чего, возможно, кто-то как раз и добивался.
- Значит, вы тоже считаете, что у Лукина были враги? А если у него были враги, то, возможно, это... не самоубийство, - пробормотал Ребров, неприятно пораженный мыслью, что у него нет стопроцентной уверенности в порядочности Медведева.
- Что значит: тоже считаю? Кто вам говорил, что у Лукина были враги и что это не самоубийство? - быстро спросил Рукавишников.
- В общем-то никто, - попытался выкрутиться Ребров. - Такое предположение высказывал кто-то из моих коллег, когда мы обсуждали всю эту историю в редакционном буфете... Не многие верят, что Лукин мог застрелиться из-за статьи.
Следователь философски пожал плечами:
- К сожалению, люди накладывают на себя руки из-за чего угодно: из-за газетной статьи, семейных неурядиц, ошибочного диагноза. Поэтому, повторяю, до окончания следствия я ничего не могу исключать. В том числе и версию убийства. И если это действительно так, то вы, скрывая своих информаторов, можете попасть в весьма щекотливое положение.
